Царица Шаммурамат. Полёт голубки

Но вдруг он умолк; залитое слезами лицо перекосилось от обуявшего его ужаса — как если бы перед ним вместо Ану-син предстала сама владычица мёртвых грозная Эрешкигаль. Не отводя от девушки расширенных глаз, жрец медленно поднялся и отступил в угол; потом сделал шаг к Ану-син и, протягивая руку, крикнул:

— Свершилось святотатство!

После этого эн Илшу схватился за голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, заскулил и завыл, как побитый пёс. Если ещё существовало горе страшнее того, которое он уже пережил, то оно настигло старого жреца сейчас, при виде полуобнажённой Ану-син.

— О боги, боги, вы посмеялись надо мной! Жестокие, непостоянные, завистливые! Вы позволили мне заглянуть в Книгу судеб, вы дали мне надежду, а потом отняли её! Всё пошло прахом, всё! Горе мне, горе!..

Неожиданно на плечо Ану-син опустилась чья-то лёгкая ладонь, и девушка, вздрогнув, обернулась.

— Это ужасно, это чудовищно, но, поверь, всё можно пережить, — проговорила Сидури, глядя на девушку упорным взглядом своих блестящих тёмных глаз. — Горечь потерь, тяжкие испытания, неоправданные надежды несут не только боль и разочарование — в какой-то мере они закаляют нашу волю. Испытай свою волю, Ану-син, вознеси свой дух…

— Ты призываешь меня быть сильной, призываешь забыть о том, что случилось, — отозвалась Ану-син, и в бездонной глубине её глаз вспыхнули искорки бессильной ярости. — Но для чего? Как можно забыть то, из-за чего в одночасье потерял смысл всей жизни?

В ответ на полное боли и отчаяния замечание девушки Сидури едва заметно качнула головой; в свете лампы сверкнули вдетые в её уши золотые квадратики с изображённым на каждом из них скорпионом.

— Ты ошибаешься, полагая, что у тебя больше нет будущего, — возразила она и прибавила, уточнив: — того будущего, к которому тебя готовили в храме.

— Ах, Сидури! — воскликнула Ану-син. — Ни ты, ни эн Илшу, ни кто-либо другой не может изменить непоправимого!

Она отступила от жрицы, и Сидури удивилась её безысходному горю и жгучему чувству вины; девушка думала не о своей судьбе, а лишь о том святотатстве, в котором считала себя соучастницей.

— Повторяю: ты ошибаешься, Ану-син, — твёрдо проговорила жрица. — Пройдёт время, расцветут радость и новая жизнь! И ты, избранница богов, однажды воскреснешь подобно Таммузу, возрождающемуся каждой весной!

— О чём ты говоришь? — изумилась Ану-син. — Зачем даёшь мне ложные надежды?

Сидури взяла её за руку и, заглянув ей в лицо, тихо сказала:

— Следуй за мной. Позже ты сама всё поймёшь.

И увидев, что девушка колеблется, будто ещё опасается чего-то, жрица успокоила её:

— Не волнуйся: ассирийцев здесь нет. Они убрались, получив то, что хотели.

Вместе со своей недавней наставницей Ану-син вошла в храм, где дозволялось собираться молящимся паломникам. Они подошли к алтарю с изображением богини Иштар, затем жрица подвела Ану-син к глубокой нише и обратила внимание девушки на вделанный в стену квадрат с кругом внутри него. Этот круг напоминал диск из сплетённых змеиных шей, который Ану-син видела у подножия алтаря в нухаре.

— Я верю тебе, Ану-син, — снова заговорила Сидури, и лицо её приобрело странное загадочное выражение. — И оттого, что я испытываю к тебе безграничное доверие, мне не нужно требовать у тебя клятвы вечного молчания. То, что ты увидишь сейчас, навсегда останется в твоей памяти, но ты никогда ни словом не обмолвишься об увиденном кому бы то ни было.

После этих слов жрица нажала на диск внутри квадрата, а сам квадрат повернула в сторону. Раздался грохот отодвигаемой плиты, приведённой в движение невидимым механизмом, и в полу образовалось большое тёмное отверстие, в центре занятое толстой колонной. По окружности колонны спускалась спиралью каменная лестница.

Сидури взяла факел, зажгла его от пламени алтаря и начала спускаться в подземелье. Ану-син последовала за ней с сильно бьющимся в предчувствии чего-то неведомого сердцем. Какое-то время женщины молча спускались по крутой лестнице, всё глубже и глубже в темноту, заполненную вязким застоявшимся воздухом. Но вот ступеньки кончились, и они оказались в длинной галерее с выкрашенными белой краской стенами и низким потолком. Здесь пахло землёй, было сыро и прохладно.

После довольно продолжительного путешествия по галерее жрица и Ану-син подошли к двери ещё более массивной, чем та, за которой была лестница. Сидури с силой нажала ногой на лежавший перед дверью камень в форме правильного треугольника — дверь медленно поползла вниз и наконец её верхний край сровнялся с полом.

Как оказалось, эта потайная дверь вела в круглый зал с куполообразным потолком; огромные плиты чёрного гранита устилали пол; стены от пола до потолка были покрыты, словно сеткой, высеченными в камне и отчасти раскрашенными изображениями богов и незнакомыми таинственными письменами. На одной из стен были изображены какие-то мистические символы и сплетавшиеся в беспорядке фантастические животные и насекомые.

— Сюда! — сказала Сидури, коснувшись руки замершей в изумлённом созерцании Ану-син.