Царица темной реки

– Да понимаю, кажется, – сказал я. – Одного не пойму – зачем и с чего она моего Игоря сгубила?

– А за сома, тут и гадать нечего, – без промедления ответил старшина. – Он у нее был как любимый конь, лет десять как появился, видать, приманила как-то. Любила она на нем верхом по речке кататься в полнолуние, в те дни, когда луна почти полная или на ущерб идет совсем немножко. Часами могла кататься. Сто раз ее видели верхом на соме и парни поотчаяннее, и лихие мальчишки. Знаете, что самое интересное? Она нисколечко не сердилась, наоборот, словно бы красовалась, порой круги выписывала напротив того места, где прятались деревенские, смеялась и кричала, чтобы открыто на берег выходили – она, мол, за посмотрение денег не берет. А ваш сержант ее любимого коня гранатой…

А ты ведь знал, сукин кот, но не предупредил, промелькнуло у меня в голове. Правда, тут же подумал: а поверил бы я, поверили б все мы? Честно нужно признаться перед самим собой: скорее всего, нет…

– Теперь понятно, почему деревенские его на подворье принимать не хотели, а вы посоветовали в речку выбросить… – сказал я. И тут же пришло в голову кое-что другое: – Черт! Мне ведь про сома Стах Ляшенко рассказал… Знал он, как с сомом обстоит?

– Да уж наверняка, – ответил Деменчук. – Он у нас первый сорвиголова и заводила, мальчишечий атаман. Не мог в полнолуние свою ватагу на реку не водить. И Алесю ненавидит крепко, она у него старшего брата за две недели до войны утопила. Вот, должно быть, и решил ей крупную пакость сделать… А чем это для вашего сержанта пахнет, скорей всего, и не подумал – двенадцать лет, что, дите еще, вот и не взял в расчет…

– Все равно, – сказал я зло. – Ох, я бы ему ремнем задницу отполировал, гаденышу… Так ведь нельзя… А с немцем что? Вы же говорили, что в деревне немцы и не появлялись, разве что приезжали с Кацурой или старостой самогонку глушить.

– Этот – особенная статья. Этот к нам каждую неделю приезжал, всегда в одно и то же время, хоть часы по нему проверяй. Немцы – они ж аккуратисты… Рыболов был заядлый, а речка у нас в силу известных причин очень рыбная. Футляр с удочками у него был наподобие вашего, даже побольше. Из райцентра ездил. Как утро воскресенья, мотоцикл тарахтит. Стукнуть его мы бы могли без труда, только не хотели, чтобы немцы на деревне отыгрались. Планировали устроить засаду подальше от деревни, на полдороге от райцентра, и взять живьем. Однако обернулось по-другому, опоздали мы…

– И Алеся ему позволяла рыбачить? – спросил я.

И тут же подумал: а ведь она и мне позволяла, правда, только раз, а во второй произошло то, что произошло. А немец ездил не раз…

– Позволяла, – сказал старшина с кривой улыбкой. – У нее, надо вам сказать, есть привычка: падкая до мужчин. Я бы даже сказал, блудливая, как кошка. Столько парней и мужиков помоложе к себе перетаскала… Кое-кто из тех, что имели с ней дело, потом украдкой говорили дружкам: в этом смысле девка как девка, даже пожарче наших будет. Знает разные штучки, каких наши отродясь не умели и даже о них не слышали. Так что иные за ней сами ухлестывали, не дожидаясь, когда позовет. Ну, она в таких случаях никогда не ломалась.

– Ну а если кто отказывал? Скажем, есть любимая девушка или любимая жена молодая?

Старшина ответил без улыбки: