Царизм накануне свержения

Позже, в 1916 г., уже после отставки с поста министра внут­ренних дел, Хвостов в связи с неудавшейся попыткой убрать Распутина говорил про себя: «Вы знаете меня: я человек без сдерживающих центров. Я люблю эту игру, и для меня было бы все равно, что рюмку водки выпить, что арестовать Распутина и выслать его на родину» ⁹⁴. Еще более красочно этот, по выра­жению того же Гессена, «уродливо толстый, с милым лицом и горящими глазами» ⁹⁵ субъект рекомендовал себя Спиридовичу: «Я есть человек без задерживающих центров. Мне ведь реши­тельно все равно, ехать ли с Гришкой в публичный дом или с буфера под поезд сбросить». Даже прошедший огонь и воду жан-' дармский генерал был потрясен: «Я не верил ни своим глазам, ни своим ушам. Казалось, что этот упитанный, розовый, с задор­ными веселыми глазами толстяк был не министр, а какой-то бан­дит с большой дороги» ⁹⁶. Что же касается деловых качеств «ве­селого толстяка», то тот же Спиридович указывал (и это пол­ностью соответствовало действительности), что «Хвостов был невежда и в политике, и в полиции» ⁹⁷.

Тем не менее идея сделать Хвостова министром внутренних дел возникла при дворе еще в 1911 г. Незадолго до убийства Столыпина к Хвостову в Нижний Новгород приехал Распутин, чтобы составить о нем мнение как о преемнике Столыпина. Но, как потом рассказывал сам Хвостов, он совершил ошибку, не приняв Распутина всерьез. В результате «старец» обиделся и дал о нем не совсем благоприятный отзыв⁹⁸. Назначение не состоялось, и Хвостов со свойственным ему авантюризмом решил строить свою дальнейшую карьеру на иной базе: в 1912 г. он бал­лотировался и прошел в Думу от землевладельческой курии по Орловской губернии, где у него было имение. В IV Думе он стал лидером фракции крайних правых, но в своей депутатской де­ятельности ничем себя не проявил и по сравнению со своими шумными соратниками — Марковым, Пуришкевичем и др.— вы­глядел весьма бледно.

Во время войны для него стало очевидно, что ключи к власти вручаются не в Таврическом дворце, а в Царскосельском и не царем, а известной троицей. Он начал действовать. На этом пути / судьба свела его с С. П. Белецким. Знаменитый Степан Петрович/ был таким же беспардонным карьеристом и проходимцем, как/й

ио

Хвостов, но другого типа и другого происхождения. Белецкий был из мещан. Свою служебную карьеру по окончании Киев­ского университета он_ начал с весьма скромной должности пись­моводителя в канцелярии киевского генерал-губернатора. Проявив недюжинную работоспособность и такую же угодливость, он стал довольно быстро подыматься по ступеням служебной лестницы. Основное впечатление, которое вынес о Белецком следователь Чрезвычайной следственной комиссии С. А. Коренев, состояло в том, что этот «плотный, бородатый, высокого роста» человек проявлял усердие при исполнении всякого рода щекотливых по­ручений ".

Знавший близко Белецкого по совместной службе в департа­менте полиции (которую тот начал в середине 1909 г. в качестве вице-директора) Харламов писал, что решающим моментом в карьере Белецкого стало знакомство со Столыпиным в бытнос+ь последнего ковенским губернским предводителем дворянства и особенно с его супругой Ольгой Борисовной, урожденной Нейд- гарт, весьма падкой на лесть дамой. Став вице-директором, Бе­лецкий продолжал исполнять «все многочисленные поручения по семейным делам Ольги Борисовны». Любезность, уступчивость, ловкость были основными чертами его характера. «Белецкий,— замечал Харламов,— был неизменно всегда и со всеми до при­торности любезен и вряд ли с кем-либо и когда-либо был правдив». Всегда в хлопотах и постоянной суетне. «Доступность и простота в обращении были его любимыми коньками». Свои письма под­писывал неизменно «Ваш покорнейший», а иногда и «усерднейший слуга». Был щедр на раздачи из пресловутого «секретного фонда» департамента полиции, оделяя некоторых по личной инициативе. Белецкий был человеком «несомненно хороших способностей и еще большего трудолюбия». Но эти качества, как «и свою не­дюжинную энергию», он, «к сожалению», направлял не на ин­тересы дела, «сколько на устройство своего служебного благо­получия, а также и на создание себе популярности (в «верхах».— А. А.), причем как в том, так и в другом направлении преуспевал немало» ¹⁰ °. Способностей государственного деятеля у него, одна­ко, не было никаких. По мнению Харламова, Белецкий был «сов-

О 10 1