Царская немилость

– Шутишь, Ваше сиятельство. Оно, Никифор горшки кривые лепит и лепо. И кашу можно поставить и квашню.

– А кузнец?

– В селе, в Вяхирево.

– А коней подковать?

– На кой?

– Осип, да как же вы живёте? – граф за голову не схватился, но понял, что три тысячи рублей не такие и большие деньги.

– А чего, как все, не хужее вяхиревцев, не холера бы, так и вооще лепо.

– А что с врачами у вас?

– Грачами? А что грачи?! Грачи птицы полезные. Весной, в голодуху, палкой зашибёшь, на костерке поджаришь и детишкам, те с костями схрумают.

– Травницы, доктора иноземные?

– Оно чё? Ну, в Нежине есть бабка Матрёна. Заговорит, если чего. Настой даст. Только барин ихний – Курдюмов ругается. Повесить её всё грозится. Ведьмой обзывает.

– Курдюмов? Ладно. А, Осип, а где лес можно на школу, да на коровник с птичником купить? Чтобы за разумные деньги.

– Лес? Лес-то? Лесок, значится. Так обратно у него. – Осип был кудлатым мужиком лет сорока. Староста его деревеньки. Справный мужик. У него было две с половиной коровы и полторы лошади. Телёнок был – бычок и жеребёнок.

– Обратно у кого? – русский нужно учить.

– У Курдюмова. Майора скундного. – Боднул головою староста в сторону юга. Пётр Христианович карты не видел, но подозревал, что это Нежино может и в противоположной стороне находиться.

– Секунд-майор. А звать его как? – придётся ехать.

– Николай Николаич.

Ключница Ефросинья на вопрос, чё она поведать может про секунд-майора Николая Николаевича Курдюмова, ответила просто:

– Рожа бесстыжая, вечно в вашем лесу зайцев бьёт. А сынок обсче скволыга. Стрелял в нашем лесу и в Анку Серегину попал дробиной. Так даже не разрешил Матрёну ихню позвать. Осип сам лично ножом ковырял ейну ляшку. Хромает ноне.

– А вот с этого момента поподробнее.

Событие двадцать четвёртое

Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшение не носит.

Ярослав Гашек

Крещенье. Чем не повод съездить к соседу? Тихон запряг четверик в дормез, взяли Прохора с дрекольем и с бубенцами в гости поехали. Прохор на палках, в смысле на оглоблях дрался, как Джеки Чен. Ужимки ужимал, рожи корчил, в самых безвыходных ситуациях уворачивался, и огрел даже раз Петра Христиановича по хребтине. Хорошо в полушубках упражнялись. Посмотреть вся дворня собралась, и часть християн пожаловала, бросив воду добывать у журавля. Два эдаких богатыря оглоблями машутся аки шпажонками хранцузы. Смотреть лепо. Русский дух, тут Русью пахнет. Немец? Сиятельство-то, не – наш, это токмо фамилия глупая, а так наш. Муромец.

Нежино было в два раза больше Студенцов. И дом секунд-майора был в два раза больше чем у графа Витгенштейна. Двухэтажный был и оштукатуренный. Мильёнщик целый. Подъехали к крыльцу с балясинами, дворня выскочила со всех углов, обступила карету невиданную и давай обсуждать, а доедет ли то полозье до Москвы.

Минут через пять показался и секунд-майор. Старенький. Ещё с Румянцевым и Григорием Орловым должно быть воевал. Вышел на крыльцо в волчьей шубе и стоит. Не, ну, правильно, наверное, стоит. Он же хозяин. Пётр Христианович в очередной раз запнулся о порожек на двери дормеза и вприпляску вывалился на улицу.

– Разрешите представиться. Граф Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург. По соседки решил заглянуть. Можно просто – Пётр Христианович.

Елизаветинский майор шагнул со ступенек вниз.

– Курдюмов Николай Николаевич. Секунд-майор в отставке. А вы в штатском ваше превосходительство почему?

Ну, что сказать? Ну что сказать? Устроены так люди. Желают знать, желают знать…

Знает ведь, собака бешена. Специально вопросик задал, чтобы возвыситься. Он вон секунд-майор в отставке с полной пенсией, а ты, мол, кто такой ныне. Да. Сразу знакомство с соседом не заладилось.

– Скромность украшает индивидума.

Глава 9

Событие двадцать пятое

А вы думаете, ведьма, так обязательно на метле? И с таким носом? Нет. Настоящие ведьмы красивые.

Антон Семёнович Макаренко, из книги «Педагогическая поэма»

– А почём у вас кубометр древесины?

Бамс. Бабамс? А как этот вопрос задать? В каких единицах сейчас сосны меряются?

Ходили по оранжерее майорской. Зима, снегом умышленно всё по пояс закидано. Что можно сказать? Денег вбухано тьма. Стекло сейчас дорогущее и всё для чего, чтобы на пару недель раньше клубничкой кислой полакомиться.

– Продаёте клубнику, Николай Николаевич?

– Кхм, это Карла Генриховича спросить надо. Он хозяйством заведует, а мы с душечкой заходим, поклюём ягодок, вот и радость. – Когда о семье говорит, то вполне даже вменяемый господин Курдюмов. Или о собаках своих.

– Николай Николаевич, я слышал, что и лесом торгуете?

– Есть такое дело. Это тоже к Карлу Генриховичу. Домик увеличивать собрались, Ваше сиятельство. Теперь надолго тут обоснуетесь. Надоть, а то маловат-с у вас домик-с. – Вот аспид, всё время поддеть норовит.