Царская невеста

— Гм, — еще больше удивился он. — С таким напалком ты бы и меня мог заменить.

Наверное, надо было поинтересоваться — в чем именно заменить и с какой целью, но я продолжал хранить гордое молчание. К тому же где бы ни было это место, а примерять на себя обязанности старика я не собирался, так что эти знания мне ни к чему.

— Как мать прозвала? — полюбопытствовал он.

— Константином, — отозвался я.

— Гм. — Его брови снова поползли вверх. — Из греков, что ли?

— Почему? — слегка обиделся я.

— Потому что на Руси имечки попроще дают. Первак, скажем, Вторак, Третьяк, а ежели наши, то покрасивее — Градимир, Борислав, Любомысл…

— Мне и это сойдет, — заметил я. — А тебя, старче, как звать-величать?

— Зови меня… — он на секунду задержался с ответом — то ли раздумывал, называть ли свое настоящее имя, то ли лихорадочно придумывая псевдоним, — Световидом, сыном Братислава из рода Гостомыслова. Слыхал о таковском?

Настал мой черед колебаться с ответом — обидеть, но сказать правду, или солгать, польстив самолюбию? После недолгого размышления я отрицательно мотнул головой.

— Это хорошо, — неожиданно одобрил старик, пояснив: — Негоже со лжи начинать. А что ж с девкой не пошел? Забоялся ай как?

Я пояснил, стараясь говорить очень корректно и в то же время достаточно категорично, чтобы Световид не принялся уговаривать. И снова со стороны старика последовала совершенно неожиданная реакция — смех. Вот уж чего не ожидал. Смеялся он раскатисто, от души и так заразительно, что в унисон ему со всех сторон зазвучало оживившееся эхо. Немного успокоившись, старик заметил:

— Баба бредит, а леший ей верит. Слыхала Светозара где звон, да не дотумкала, пошто он. А ведь пояснял глупой девке, что Триглав сей, если уж попросту, то яко Троица у христиан. Не совсем, конечно. Тело-то одно, потому и головы равны, но схоже. А уж про Аспида с Ехидной она и вовсе… Хотя что уж тут, — отмахнулся он с досадой и поинтересовался: — Ну и как, похож я на служителя лукавого?

Я без колебаний замотал головой. Во-первых, белые одежды. Вроде бы сатанисты любят подбирать темные, желательно черные тона. Во-вторых, посох, который старик держал в руке, точнее резьба на нем. Сплошь цветы, травы, а на набалдашнике изображение старика, чем-то похожего на самого Световида — такая же седая окладистая борода, длинные волосы, перехваченные простым кожаным ремешком, крупный нос, могучие густые брови… Только у того, что на посохе, налобная повязка украшена маленьким красным камешком, а у Световида на ремешке ничего.

Но главное — ничем таким от стоящего передо мной не веяло. Не было в нем ни злости, ни ненависти, хотя и добротой, признаться, если и отдавало, то еле-еле ощутимо. Скорее уж доброжелательностью и спокойствием, древним как мир. Вот сила, та самая, что облизывала мои ноги, в нем имелась, и изрядная. Только в Световиде она была как бы укрощенная, как тихое лесное озерцо — напоить водой запросто, а бури в нем не увидишь.

— Пояснять не стану — люди меня ждут, — равнодушно заметил старик, явно не собираясь меня уговаривать спуститься к центру полянки. — Светозара и так припозднилась, так что до рассвета всего ничего. Одно скажу: место это заветное, но темным силам тут отродясь не служили. Ты про Перуна, про Сварога, про отца всего сущего батюшку Рода, про матушку Мокошь слыхивал ли?

Уфф! Конечно же слыхал! И не раз! На душе сразу стало легче. Даже сила, сочащаяся из центра полянки, показалась не такой чуждой и не совсем чужой. Не то чтобы я считал себя каким-то язычником, идолопоклонником и приверженцем исконно славянской древней веры. Отнюдь. Нет, если бы в той, предыдущей жизни мне бы довелось узнать, что где-то поблизости в одной из деревень области справляют требы или возносят жертвы тому же Перуну или кому-нибудь еще — непременно съездил бы посмотреть. Но опять же из голого любопытства, не более.

А легче стало, потому что, как ни крути, они тоже боги. Все. С сатаной, Люцифером и прочими у них ничего общего. Скорее уж напротив — кое в чем они будут гораздо симпатичнее, чем суровый и жестокий бог-отец. Во всяком случае, тот, что из Библии. Впрочем, это уже философия, и вообще каждому свое. Хотя…

— А Светозара сказала… — начал я, но старик сердито нахмурившись, перебил:

— То она по недомыслию. К тому ж изрядно перепутала. Триглав сей… — И, вглядевшись в мое лицо, насмешливо хмыкнул: — Да что я тебе пояснять стану, коль ты, поди, и вовсе про него не слыхивал[29].

— Точно, — согласился я.

Вот-вот, — подтвердил Световид. — Потому и ни к чему мне о нем сказывать. Словом, напутала она все. Опять же в таких местах каждому свое грезится, что ближе да душе родней, вот Светозара и… Ладно, будя о том! А зато, что поведал о ней, благодарствую. Отныне должок за мной.

Он вежливо склонил голову. Я автоматически ответил тем же и даже деликатно произнес:

— Чего там. Всякое бывает.