Царская охота на «Десятого»

Вероятнее всего, казацкий гетман, приняв решение использовать самозванца в разведигре с Москвой, дал своим резидентам у Дьердя Ракоши, с которых был в тесных дипломатических отношениях, такое указание: без приключений доставить Тимофея Акундинова на территорию Войска Запорожского и до подходящего часа хорошо спрятать. Гетман знал, что московская разведка следит за самозванцем и скоро к нему прибудет посольство от царя с просьбой выдать «вора Тимошку».

На хорошего ловца и зверь бежит

Знал ли Тимофей Акундинов, что стал козырем гетмана в большой игре, можно лишь гадать. Но достоверно то, что уже в апреле 1650 года король Ян Казимир написал Богдану Хмельницкому письмо с требованием выдать короне московского самозванца Тимофея Акундинова, выступавшего под именем внука московского царя Василия Иоанновича Шуйского. А в московских архивах до сих пор хранится донесение послов из Бахчисарая, датированное 30 апреля, где те писали, что к крымскому хану прибыло казацкое посольство от гетмана, и среди десяти его членов – московит с «воровским именем». Возможно, это был Кость Конюхов, так как достоверно известно, что Тимофей Акундинов тогда жил в Киеве на подворье сенатора Адама Киселя.

Выговский, который непосредственно руководил операцией с участием Тимофея Акундинова (тот и не знал об этом), должен был убедить московских разведчиков в том, что гетман самозванца принял и тот вместе с казаками, татарами и донскими казаками пойдет походом на Астрахань, что в Полтавском полку уже собирается казацкий корпус, а это в перспективе – повторение Смутного времени. Москве было известно, что Ислам Гирей решил дать Хмельницкому военную помощь против Яна Казимира только в том случае, если Хмельницкий даст казацкий корпус для похода на Астрахань. Такой была рабочая версия операции, но она требовала подтверждения московских разведчиков, и это произошло.

24 мая 1650 года в Москву прибыл Донской атаман Яков Жуков и на приеме в Грановитой палате информировал царя о том, что еще в апреле он, как атаман Великого Войска Донского, получил обращение от «боярина Шуйского». В нем тот именем царевича Ивана призывал донских казаков примкнуть к походу с целью возвращения «отчего престола», а грамоту эту привез посланец Войска Запорожского. В то же самое время в Москву из Чигирина приехал стрелецкий голова Василий Струков с вестью, что самозванец уже на Дону, а с ним 6000 сабель и 17 пушек казацкого войска. Царь не знал о том, что казацкое войско на Дону было военной помощью гетмана крымскому хану против кавказских горцев, наказным гетманом был Демьян Лисовский (Лисовец), а вместо самозванца при корпусе находился Тимофей Хмельницкий.

Царь срочно приказал послать гонцов в Варшаву к братьям Пушкиным – требовать выдачи самозванца, так как Войско Запорожское входило в состав Речи Посполитой. А к гетману выслать одного из самых удачливых московских дипломатов и разведчиков, Федора Моссалитинова, который и выехал в Чигирин из Москвы 8 августа 1650 года. А от Варшавы, из посольства братьев Пушкиных, отрядить Петра Протасьева и дьяка Григория Богданова, чтобы найти «вора-Тимошку» и вывезти в Москву в железах. Началась большая царская охота на «десятого», который не прятался, как другие самозванцы, а сам шел на контакт с послами-охотниками, так как был под надежной охраной контрразведчиков Лаврина Капусты. Хроника охоты достаточно подробно описана в книге историка Юрия Джеджулы.

Гетман решил идти до конца – он надумал показать Федору Моссалитинову «боярина Шуйского», так сказать, живым и невредимым.

Видит око, да зуб неймет

18 сентября 1650 года новое московское посольство прибыло в Ромны, а оттуда поехало в Лохвицу. Там посол Униковский узнал от местного атамана, что самозванец Тимофей Акундинов уже у гетмана. Действительно, в ночь на 5 октября Тимофей был представлен Выговскому, а через два дня сам московский посол получил письмо от самозванца с предложением встретиться для переговоров. Такой наглости от «вора Тимошки» он не ожидал, но все-таки предложил ему приехать для встречи на посольский двор в Чигирине. Тимофей отказался. В конце концов решили встретиться в церкви Пречистой Богородицы, но переговоры окончились безрезультатно. А 13 октября, когда московитяне были приглашены к гетману на обед, за столом они увидели молдавских и польских послов, генеральную старшину, московского перебежчика, боярина Бориса Грязнова и «князя Шуйского», то есть Тимофея Акундинова собственной персоной. Униковскому, как послу царя, нельзя было уйти и пришлось сесть за один стол с «вором Тимошкой».