Царская Русь

Вообще Литовский Статут во многом отражает на себе грубость современных нравов и является смесью древнерусских юридических понятий и обычаев (наиболее сохранившихся при посредстве копных судов) с новыми влияниями, преимущественно польскими; а через последние, особенно через Магдебургское право, прошло сюда и влияние римского права; это влияние отразилось в довольно систематическом изложении разнообразных нескладных и плохо согласованных между собой статей самого свода^{20}.

По всем признакам, в этом первоначальном своем виде Литовский Статут имел многие пробелы и недостатки, которые давали широкий простор разным злоупотреблениям и произволу, особенно в деле правосудия. На сеймах не раз раздавались жалобы на такие пробелы и недостатки, слышались требования пересмотра и дополнения. От половины XVI века мы имеем любопытное латинское сочинение одного образованного литвина, по имени Михалона: «О нравах татар, литовцев и москвитян» (De moribus Tartarorum, Lituanorum et Moscorum). Оно дошло до нас, впрочем, не вполне, а в отрывках. Этот Михалон (или Михаиле) вообще недоволен современным ему порядком вещей в своем отечестве, скорбит об утрате старой простоты нравов; сравнивая литвинов (и западноруссов) с татарами и москвитянами, нередко отдает предпочтение этим обоим соседям, и темными красками рисует разные стороны отечественного строя и быта. Между прочим, вот какими чертами изображает он состояние судопроизводства, основанного на Судебнике Казимира IV и первом Литовском Статуте.

У татар, по мнению Михалона, правосудие лучше. «На обязанность судьи эти варвары смотрят не как на средство к наживе, а как на службу ближнему. Они тотчас отдают всякому то, что ему принадлежит; а у нас судья берет десятую часть цены спорной вещи с невинного истца. Это вознаграждение судье называется пересуд и должно быть немедленно уплачено в суд. Если же тяжба идет о небольшом клочке земли, то взимается не десятая часть, а сто грошей, хотя бы предмет иска не стоил этой цены. В делах личной обиды и оскорбления судья берет с виновного, в качестве штрафа, столько же, сколько присуждает истцу». «За убийство определяется наказание не по закону Божественному, чтобы кровь омывалась кровью, а денежное, с судейскими десятинами. Поэтому и убийства бывают часто». «Если обе стороны помирятся, судья все-таки берет деньги, с виновного штрафные, а с истца десятинные». «За скрепу грамот и договорных записей судья также получает десятину. А в делах уголовных получает все, что найдется воровского у хищника, и этот его доход называется лицо (то есть поличное)». Вообще «отыскивающему украденную вещь приходится потратить на суды более, чем она стоит, и поэтому многие не решаются заводить тяжбы». «Кроме пени за преступление, председатель суда берет 12 грошей с уведенной лошади. Слуга судьи исполнитель приговора берет также десятую часть цены вещи. Нотариус тоже берет десятую часть за окончательное решение. За одно приложение печати к делу, стоящему грош, он берет четыре. Другой подчиненный судьи, так называемый виж, который назначает день суда, если он воеводский, берет 50 грошей, если его помощника, 30, а если считает себя королевским, то 100. Столько же берет другой пристав, называемый детским, который вызывает подсудимого и приводит с позывной грамотой. Столько же берет и третий низший чиновник, который вызывает свидетелей или осматривает на месте убытки потерпевшего истца. Если у подсудимого нет денег, то, у него отбирают скот. В то же время бедняк, желающий вызвать в суд магната, ни за какие деньги не может найти пристава. Всякий может быть свидетелем во всяком деле, кроме межевой тяжбы, отчего многие сделали себе промысел из лжесвидетельства. Явный похититель чужой собственности не прежде обязан явиться в суд, как по истечении месяца после позыва. Если у кого отнимут лошадь в 50 или 100 грошей в самую рабочую пору, чтобы позвать в суд грабителя, он должен прежде всего заплатить за позыв цену похищенной лошади и целый месяц ждать, пока виновного притянут к суду. Далее идут сетования на корыстолюбие вельмож, которые все эти обычаи ввели ради своих выгод; на то, что литовские воеводы сами мало занимаются судом, а предоставляют его своим наместникам, которые небрежно ведут дела, мало знакомы с законами, но исправно взимают свой пересуд, и т. д. Автор сего сочинения обращается иногда к царствующему государю (Сигизмунду II) и просит его обратить внимание на указанные недостатки правосудия.