Царская Русь

Порча нравов коснулась, конечно, и женщин. Михалон до того недоволен своими соотечественницами, что ставит их ниже татарских женщин. «Татары держат жен своих в сокровенных местах, а наши жены ходят по домам праздныя в обществе мущин, в мужском почти платье. Отсюда страсти». Упадок женской нравственности в Литве, по мнению автора, произошел с тех пор, как великие князья литовские дали им права наследства и предоставили свободный выбор мужей; тогда как прежде сами назначали им женихов, преимущественно из людей, прославивших себя воинскими доблестями. Теперь же, рассчитывая на известную долю наследства, они сделались надменны, стали пренебрегать добродетелью, не слушаться опекунов, родителей, мужей и приготовлять преждевременную смерть живущим. «У нас некоторыя женщины владеют многими мужчинами, имея села, города, земли, одне на правах временного пользования, другие по праву наследования, и по этой страсти к владычеству живут оне под видом девства или вдовства, в тягость подданным, преследуя одних ненавистью, губя других слепой любовью». О роскоши и многочисленной свите знатных женщин можно судить по тому, что иную «литовскую героиню» везут к обедне или на пиршество от шести до восьми повозок.

Теми же мрачными красками изображает он угнетение простого народа от шляхты. Так, по поводу рабства пленников у татар он говорит: «А мы держим в безпрерывном рабстве людей своих, добытых не войною и не куплею, принадлежащих не к чужому, но к нашему племени и вере, сирот, неимущих, попавших в сети через брак с рабынями; мы злоупотребляем нашею властью над ними, мучая их, уродуя, убивая без суда, по малейшему подозрению. У татар и москвитян ни один чиновник не может убить человека даже при очевидном преступлении — это право предоставлено только судьям в главных городах. А у нас по всем селам и деревням делаются приговоры о жизни людей».

Из этих жалоб ясно, насколько развитие крепостного состояния и уравнение его с холопством опередило относящиеся сюда положения Литовских статутов. Юридическая сторона быта следовала за фактическою, то есть — как это и везде бывает — право давало законные формы тому, что давно уже существовало в жизни^{22}.

IV Последний Ягеллон и Люблинская уния

Сигизмунд I и королева Бона. — Львовский рокош. — Начало реформации в Польше и Литве. — Сигизмунд Август и его три брака. — Варвара Радивиловна. — Успехи реформации и Арианская ересь. — Вопрос об окончательной унии Литвы с Польшей. — Люблинский сейм 1569 года. — Переговоры об условиях унии. — Оппозиция литовских сенаторов. — Настойчивость и задор польской посольской избы. — Внезапный отъезд литвинов. — Присоединение Подлесья и Волыни к польской короне. — Принудительная присяга подлесян. — Упорство Воловича. — Тщетные протесты. — Ходкович и Глебович. — Присяга волынцев. — Пример князя Острожского и других русских вельмож. — Присоединение Киева к короне. — Возвращение литвинов на сейм и их согласие на унию. — Трогательные сцены. — Вопрос о четвертой власти. — Конец Люблинского сейма.