Царские сокровища, или Любовь безумная

Бифштекс с яростью оттолкнул Хрубеша:

— Ты совсем одурел? А если убил? Кто будет давать показания?

Хромой слабо застонал, пошевелился.

Бифштекс с облегчением перекрестился.

— Живой! — Повернулся к Топальцевой: — Где мешок, который этот, — ткнул ногой лежавшего, — притащил ночью домой?

Трясущаяся от страха, пытаясь простыней прикрыть свою наготу, Топальцева указала на пустой мешок, лежавший в прихожей на бочонке с медом:

— Вот он!

Бифштекс заглянул в мешок и сурово свел брови:

— Где содержимое?

— Я не видела никакого содержимого…

Вдруг Бифштекс от радости затрясся:

— А что это у вас на комоде лежит, любезная? Пражский королевский музей ограбили?

Топальцева кивнула на Кашина:

— Это его подарок мне, но я, право, не просила…

— Это краденое! — Бифштекс повернул бычью шею к Мареку: — Внесешь в протокол обыска! — И хитро подмигнул, пряча застежку в карман.

Марек понял правильно: «В протокол не вносить!

Такая драгоценность в хозяйстве пригодится!»

Бифштекс уже деловым голосом сказал:

— Госпожа Топальцева, укажите ценности, добытые преступным путем! И тогда мы вас, может быть, освободим от сурового наказания.

Та отрицательно помотала головой:

— У меня никаких ценностей нет…

Бифштекс повернул бычью шею к подчиненным:

— Искать!

Полицейские рассыпались по дому.

Искали повсюду. Обшарили кухню, спальню, гостиную, кладовую, чердак. Осмотрели сарай. Рылись в ящике для золы, заглянули в жерло печи. Отодрали подоконники, выдернули цветы из горшков — пусто! Залезли в погреб, протыкали грунт острыми штырями — и тут нет ничего.

Хрубеш, морща нос, исследовал ватерклозет — пусто!

День в багровом закате кончался.

Марек, которому смертельно хотелось есть, предложил:

— Давайте Хромого отвезем в Локет и вызовем к нему врача. Придет в себя, мы вытрясем из Хромого чистосердечное признание. И надо спешить, он долго не протянет.

На телегу с сеном погрузили едва дышавшего Хромого и даже не стали связывать бессильные руки. Марек и Хрубеш повезли хорошего человека в старинный замок Локет, в который раз в десять лет (преступники в этих блаженных местах, до появления в XX веке коммунистов, были большой редкостью!) сажали пойманных преступников. Локет — грандиозное сооружение XIII века на горе, высоко вознесшейся в луке реки Огра.

Несчастный Кашин был брошен на каменный пол, и дубовую дверь закрыли за ним на висячий замок. Внутри, даже в летнюю жару, сохранялась прохлада и нездоровая сырость.

Для мужественного русского наступили трудные времена.

Целебный источник

Граф Соколов прибыл в Карлсбад на третий день своего путешествия и на седьмой после ареста несчастного Кашина.

Словно вознаграждая себя за многие беспокойства, граф всю дорогу с наслаждением отсыпался. Вагон, в котором он ехал, был полупустой, медицинский персонал не докучал. Четыре раза в день приносили еду, нашему богатырю давали двойную порцию, но и ее не хватало.

И вот небольшая железнодорожная станция, почти пустой перрон, чистый горный воздух и тишина, которая всегда поражает путешественника, попавшего в горы.

От вокзала до города минут двадцать езды.

Соколов нанял извозчика, худощавого мужичка лет сорока. Левый рукав его был пуст — последствия войны. Извозчик оказался чехом. На хорошем немецком языке он сказал:

— У нас немало уютных гостиниц, и они все пустуют. Лучшие — «Пупп», «Бристоль», «Ангер», «Националь», «Ганновер». Но смею, господин полковник, рекомендовать санаторий «Астория» — великолепное обслуживание, прекрасный повар и хозяйка красавица — Ева Павлува. — Извозчик панибратски подмигнул.

Соколов приказал:

— Вези в «Асторию»!

Вскоре въехали в узкую долину, по которой бурно шумела горная речушка Тепла. Склоны гор поросли густым лесом. У подножия стояли трех-четырехэтажные дома с балконами и лепниной, с высокими мансардами, окрашенные преимущественно в жизнерадостные тона — желтый и розовый.

Уже в самом воздухе царило необыкновенное умиротворение, покой. Не хотелось суеты, хотелось наслаждаться природой, любоваться стайками форели, резвившейся в Тепле, поразительно красивыми местными девушками, на которых лежала печать спокойной женственности.

Соколов глубоко вдохнул чистый воздух: «Какой земной рай, о господи! Что стоит мне остаться тут навсегда, жениться на одной из этих юных прелестниц и спокойно дожить лет до ста. Увы, нет мне покоя!»

«Астория», красивое четырехэтажное здание, стоит на правом берегу Теплы, напротив изящного сооружения, украшенного множеством колонн. С фарфоровыми поильниками меж колонн по мраморному полу бродили немногочисленные отдыхающие — увечные воины и старики.

Хозяйкой гостиницы оказалась миловидная женщина лет тридцати пяти, с густыми каштановыми, высоко взбитыми волосами и светло-серыми крупными глазами. Она белозубо улыбнулась:

— Меня зовут Ева Павлува. Спасибо, что решили остановиться у нас. Вам, господин оберст, какой номер?

— Люкс.

— Люкс стоит пятнадцать гульденов в сутки[3].

— Я хотел бы с видом на Теплу и Колоннаду.

— Тепла река горная, она издает громкий шум и днем и ночью.