Царские забавы

Государевы рынды вывели боярышню Ирину из палат. Покои были пусты. Не было даже ветхих стариц, которые обычно переполняли царский дворец; порой казалось, что блаженные и юродивые не умеют спать вообще — даже ночью шныряют по длинным переходам зловещими убогими тенями.

— Мы тебя к девкам проводим, а они тебе подскажут, как себя с государем вести, — глянул на боярышню строгий рында.

По его лукавой улыбке было видно, что он и сам был не прочь отломить от государева пирога огромный кусок.

Семен Ромодановский остался один. Перекрестился отрок на низенькую дверь и шагнул в сенную комнату.

Сени были светлы. Огромный фонарь завис у самого потолка, и дребезжащий свет добирался до самых дальних углов комнаты, досаждая притаившимся тараканам.

В комнате была верховная боярыня, старуха лет шестидесяти, и три девицы.

— Подойди сюда, краса, — сурово попросила боярыня, а когда Семен приблизился, продолжала: — Ты вот что, боярышня, гордыню свою вот за этим порогом оставь. Побереги ее для суженого, а перед государем предстань, как на высшем суде, и чтобы исподнее у тебя было чистым, а тело душистыми благовониями пахло. Возьми, вот тебе настой ромашки, а для государя он особенно приятен. Ты, девонька, покорись царю, и чем ниже ты перед Иваном Васильевичем согнешься, тем горячее он тебя полюбит. А теперь ступай отседова в Спальную комнату и делай все то, что тебе государь накажет. Девки тебе помогут во всем: перины подобьют, простынку постелют, тебя принарядят. Ступай, ступай!..

Семен Ромодановский перешагнул порог Спальной комнаты. Государева святыня была одета в зеленое сукно, даже сундуки были покрыты болотного цвета покрывалами.

Над изголовьем постели — Поклонный крест, по углам — витые свечи, а балдахин так высок, что способен упрятать с головой полдюжины царицыных прелестниц.

Царский постельничий, сурового вида боярин, отомкнул огромный сундук и вытащил тканое белье с веселыми узорами.

Развернул боярин торжественно простыню, приготовил постель.

И вновь Семен Ромодановский остался один.

— Господи, спаси и помилуй, не дай свершиться греху, — упал княжич перед Поклонным крестом.

Семен не услышал, как в комнату ступил государь. Иван Васильевич молча стал осматривать стройную фигуру боярышни.

— Вот и я таков, боярышня, — ласково пробасил государь, — прежде чем согрешить, тысячу поклонов обязательно отобью. Ты не робей, девица-красавица, девок я люблю и просто так их не обижаю. Ты молись, сколько потребуется, а потом мы с тобой побеседуем, для этого уже и постель разостлана.

Семен Ромодановский поднялся. Он был высок ростом, светел лицом, и Иван Васильевич смотрел на юнца так, как будто хлебал из глубокой чащи сладенькое вино.

— Государь…

— А ты, боярышня, красивше, чем я полагал. А как стройна! — всплеснул руками Иван Васильевич. — Вот такие добрые девицы мне по нраву. Дай я тебя всю осмотрю. Ах, хороша! Ах, пригожа! — во все стороны вертел государь князя Ромодановского. — Чего же тебя на смотринах-то не было? Кто знает, может быть, сейчас в царицах ходила бы!..

— Государь…

— Ну ничего, ничего, боярышня, у нас с тобой впереди самое лучшее времечко, — ласково подбадривал Иван Васильевич девицу. — А теперь сымай с себя платьице, хочу посмотреть, так ли ты ладна в исподнем, как в сорочке кажешься.

— Государь!..

— Слушаю тебя, девица, чего хотела молвить? Говори.

— Я ведь не девица, Иван Васильевич, ты меня прости. Христа ради!

Неожиданное сообщение вызвало у государя почти дикий восторг: он хохотал, хлопал себя ладонями по бокам и выражал такое ликование, какому позавидовали бы обитатели Потешной палаты.

— Вот оно как! Ха-ха-ха! Кто бы мог подумать? Стало быть, уже не девица?! А может, это и к лучшему, с ними только одна маета. Пока провозишься, и ноченька минует. А потом еще кутак неделю болит, — махнул государь рукой. — Видать, молодец был красен и речист, если сумел такую девицу, как ты, в постелю уговорить.

— Государь, не о постели я говорю…

— Вот оно как! Стало быть, еще и не постеля! — еще более тешился Иван Васильевич. — Уразумел, девица, пошла с молодцем прогуляться по лужку, а он тебя на землю заломал. Сам таким был! С этими посадскими отроками всегда нужно настороже быть, — назидательно вещал государь. — Они что молоденькие бычки, едва телку увидят, так тотчас готовы на нее запрыгнуть.

— Государь Иван Васильевич…

— Ты для меня, боярышня, таковой еще более приятней будешь. Ох, надоело мне за других эту работу исполнять… А теперь скидывай платье, не век же мне дожидаться!

— Государь, — стал стягивать с себя сорочку Семен Ромодановский, — не выйдет у нас того, о чем ты думаешь.

— Да ты, Ирина, видно, меня совсем уморить хочешь. Со всеми бабами выходило, а с тобой, стало быть, не выйдет? Ха-ха-ха! Чем же ты такая особенная? Ну, хватит тебе шутихой быть, показывай свои телеса. Гаси свечи и не прекословь. Не люблю, когда ярко… Вот так-то оно лучше, Ирина. А теперь помоги мне рубаху снять. Ох, рученьки какие у тебя нежные, так и ласкают меня всего. Ну, чего дрожишь? В постелю! — терял государь терпение.