Царский блицкриг. Боже, «попаданца» храни!

Здоровенный матрос с натугой крутил толстую ручку, стволы медленно вращались, принимая в казенники досылаемые по желобу патроны, который сноровисто заряжал юркий, как окунь, молодой морской пехотинец. Только руки проворно мелькали, да сыпались вниз золотыми рыбками латунные гильзы.

А вот наводил сию многоствольную пушку опытный старшина — Лисянский видел, как на соседней галере началось неописуемое. Турки вместо того, чтобы нацелить на катер пушки, попав под град пуль, распластались на палубе, прячась за банками, стараясь хоть тут найти себе более-менее надежное убежище.

Какая уж тут драка, если свинцовый град выкашивает все живое — все русские «миноносцы» имели по две многоствольные установки, на носу и корме, и сейчас старались дружно прикрыть отход, с нескольких катеров разом обстреливая перекрестным огнем наиболее опасных, опомнившихся от первоначального замешательства противников.

— Хорошая штука этот пулемет, — теперь Лисянский полностью уверился, насколько опасна эта штука. И ведь для пехоты крайне полезна — с десяток спокойно любую кавалерийскую атаку в зародыше изведут.

— Господин лейтенант, — боцман был смутен видом, глаза горели победным огнем. Но говорил глухо, и Лисянский тяжело вздохнул, приготовившись к дурной новости. И она последовала незамедлительно. — Впятером ушли, все пять мин взорвали успешно.

— Почему впятером? Я слышал шесть взрывов!

— «Смелый» слишком приблизился. Мыслю, офицера убило, а боцман заторопился ударить. Вот и… Галеру турецкую разнесло, и катер опрокинуло. Мир их праху — они были смелые моряки!

Петровская Гавань

Позавтракав в кругу семьи, Григорий Иванович Шелихов прошелся по единственной улице «Царевой пристани» — так в обиходе назвали этот городок и порт его основатели, известные всей России братья Орловы, тридцать с лишним лет тому назад.

Добротные усадьбы шли по обе стороны, над небольшой площадью возвышалось губернское присутствие, рядом стояли два двухэтажных здания — воинская казарма и постоялый двор, где всегда было людно. Над бревенчатыми строениями возвышала золотые маковки куполов единственная в городке каменная церковь Святого Петра.

У нескольких пирсов качались на волне с полдюжины кочей и три десятка рыбацких баркасов. На отдаленном мысу высилась каменная крепостица, закрывавшая от врага гавань, уставив в море хищные и смертельно опасные жерла четырех 36-фунтовых пушек, доставленных сюда в прошлом году. На высоком флагштоке лениво трепыхалось белое полотнище с диагональным синим крестом — российский военно-морской флаг.

Григорий Иванович тяжело вздохнул — ему нравилась Петровская Гавань, всем сердцем прикипел он к ней. Но делать было нечего — по указу императора центром губернии отныне назначался Ново-Мангазейский острог, расположенный севернее от острова, на самой Аляске, на берегу протяженного залива.

Государь правильно указал, что наступила пора взять весь гигантский полуостров под контроль, а с нового острога это было сделать намного легче, чем с Кадьяка. И до Юконского острога, третьего русского городка на Аляске, путь оттуда чуть ли не вдвое короче.

Григорий Иванович уже отдал необходимые распоряжения и теперь мысленно прощался с «Царевой пристанью». Нет, он еще будет сюда возвращаться — все же уездный центр всех Алеутов, — но не будет уже чувствовать себя как дома.

Да и меньше в ней станет жителей, чуть ли не вдвое против прежней тысячи. Чиновники казенного присутствия с семьями, купцы с чадами и домочадцами, губернский воинский начальник да добрая половина казачьей команды — все они этим летом уже переедут в Новую Мангазею, где под защитой береговых укреплений для них построены усадьбы и дома. Туда же переведут с таким трудом созданную гимназию с кадетским классом, да корабли многие уйдут также в новый порт…

— Господин губернатор!

Хриплый знакомый голос вывел Шелихова из размышлений. Старый казачий урядник Косых тормошил его за рукав, показывая рукою вглубь широченной бухты, вход которой в море был на приличном удалении, таком, что и не разглядишь толком.

— Смотри, Григорий Иванович! Чужак к нам идет!

Шелихов прищурил глаза — действительно, вдоль бухты ходко шел довольно большой корабль, укутанный парусами. Бриг шел ходко — такие вещи губернатор уже умел определять с ходу, но был чужим, не своим, это точно — русские корабли здесь все знали наперечет.

В крепости хрипло взвыла труба, шустро забегали канониры, готовясь к встрече с незваным гостем. Закрыты были для торговли Алеутские острова, о чем были оповещены все державы. Хотите торг вести — милости просим в Ново-Архангельск, но никак не сюда, запрет великий на то положен Высочайшей волею. Ведь отсюда с бережением великим, под конвоем сильным, отправлялось в Николаевск-на-Амуре добытое старателями на приисках сурового Юкона золото.

— Надо поостеречься, Григорий Иванович. Что-то мне сильно не нравится сей корабль!