Царский наставник. Роман о Жуковском в двух частях с двумя послесловиями

В начале августа 1812 года в доме Плещеева был шумный праздник по поводу дня рожденья хозяина. Приглашены были все соседи и друзья, в том числе Протасовы. После бесконечного праздничного обеда дан был концерт. Хозяин написал музыку на новые стихи Жуковского, а пел сам стихотворец (даром, что ли, тетушка Варвара обучала его музыке и пению вместе с сестричками). Текст песни был романтически-возвышенный. Буря занесла утлый челн лирического героя на скалы. Мрак, гибель — и вдруг…

Вдруг — все тихо! мрак исчез;
Вижу райскую обитель…
В ней трех ангелов небес.

При этих словах Екатерина Афанасьевна с беспокойством оглядела дочек: она не желала никаких прилюдных намеков, тем более что твердо об этом с Василием было договорено…

А несчастный пловец продолжал свое вдохновенное пение, не подозревая, наверно, в какую пучину новых бедствий оно затянет его.

На коленях, в восхищенье,
Я смотрю на образ их.
О! кто прелесть их опишет?
Кто их силу над душой?
Все окрест их небом дышит
И невинностью святой.

Насчет Машиной святой невинности он много уже писал, может, думал, что она, Екатерина Афанасьевна, читать не умеет… Машины щечки бледные вон как зарделись, — просила ведь не трогать девочку, а он за свое.

Неиспытанная радость —
Ими жить, для них дышать:
Их речей, их взоров сладость
В душу, в сердце принимать.
О, судьба! одно желанье:
Дай все блага им вкусить;
Пусть им радость — мне страданье;
Но… не дай их пережить.

Еще до последнего плещеевского аккорда послышался сзади резкий скрип кресла. Один из трех ангелов Екатерина Афанасьевна вышла из залы в ярости.

Скандал был страшный: она ему в тот раз все сказала. Что нечего ее и дочек ее при людях срамить и на судьбу жалиться. Что ежели он в церковных книгах сыном Афанасия Иваныча не записан, то сам-то он о кровном родстве своем с Машей отлично знает. И раз святая церковь такого не позволяет, то и она, грешница, ни за что не позволит — последнее ее слово. Он и так много уже преуспел — дочка ей как чужая сделалась. А теперь лучше ему уехать — вон какая война, все мужчины на войну едут… С дочкой она ему все равно видеться не позволит. И в братские чувства его не верит больше: то, про что он у Плещеевых пел, — это все было не братское…

И отправился Васенька в ополчение, бить корсиканца — злодея узурпатора Буонапарте…

Глава 6 Певец в кустах и во дворце

Через девять дней после злосчастного дня рождения у Плещеевых 29-летний поэт Василий Андреевич Жуковский уже числился в рядах московского ополчения в чине поручика Мамоновского полка. 26 августа во время Бородинской битвы Мамоновский полк стоял в тылу главной армии. Для тех, кто любит героические батальные сцены, процитирую письмо Жуковского, отправленное им через четверть века великой княгине Марии Николаевне и описывающее участие певца в Бородинской битве и его пребывание «во стане русских воинов»:

«Мы стояли в кустах на левом фланге, на который напирал неприятель; ядра невидимо откуда к нам прилетали; все вокруг нас страшно гремело; огромные клубы дыма поднимались на всем полукружии горизонта, как будто от повсеместного пожара, и, наконец, ужасною белою тучею обхватили половину неба, которое тихо и безоблачно сияло над бьющимися армиями. В все продолжение боя нас мало-помалу отодвигали назад. Наконец, с наступлением темноты, сражение, до тех пор не прерывавшееся ни на минуту, умолкло. Мы двинулись вперед и оказались на возвышении посреди армии… Но мы не долго остались на месте: армия тронулась и в глубоком молчании пошла к Москве».

В общем, на наше счастье, поэт не был ни убит, ни ранен, но ощутил близкое присутствие войны, что принесло российской литературе прекрасный плод. Другу своему Александру Тургеневу свое участие в войне он описал в более свежем (1813 года) письме с большим юмором и меньшей героичностью: