Царский путь Креста Господня, вводящий в жизнь вечную

Видя ее малодушие Ангел начал обличать ее: «что это ты помышляешь, Ставрофила? Уменьшать сколько-нибудь крест, значит наносить поруганье кресту. Так ли ты должна нести иго Христово, которое прежде было так вожделенно тебе?»

СТАВРОФИЛА. Не прогневайся на меня, прошу тебя. Крест этот мне кажется слишком велик, и я не могу его носить, а потому и думала, нельзя ли несколько уменьшить его.

АНГЕЛ. Ты справедливо сказала, что он кажется тебе слишком велик; ибо он на самом деле не таков, но только представляется таким для тех, кто неправо смотрит на него, или обольщен своим мнением. Не велик крест, и легка бывает скорбь, если только мнение самого человека не преувеличивает их. Потому если ты сама начнешь ободрять себя, говоря: «это ничего, это не велико, потерплю; ведь это скоро пройдет"; то соделается крест для тебя удобоносимым. Люди страдают от своих мнений, и настолько всякий несчастен, на сколько думает так.

СТАВРОФИЛА. Но я чувствую чрезвычайную тяжесть.

АНГЕЛ. Как же этого и не чувствовать, когда несешь крест с малодушием? Совсем не чувствовать тяжести креста — это неестественно для человека. Но с малодушием нести крест, это неприлично подвижнику Христову, или мужественной деве, которая для Царствия Небесного считает необходимым христианским делом мужественно подвизаться и страдать.

СТАВРОФИЛА. Удивляюсь, что крест называется не великим и не тяжелым, между тем, как мы видим, и как бы осязательно испытываем, что он таков.

АНГЕЛ. Ты твердишь все одно и тоже. И я повторю тебе, что прежде говорил: люди смущаются и страдают не от самого свойства вещей, но от того, какое имеют понятие о них. Случается, что на двух человеков налагается подобный, или один и тот же крест, но для одного из них и более ревностного он кажется легким, как хартия, а для другого малодушного и унылого он кажется тяжелым, как свинец: вещь одна и та же, а различье только в мнении. Я объясню тебе это примером. В некоторой обители был новоначальный брат, который сперва был усерден и во всем тщателен, но потом мало-помалу начал ослабевать, и тяготился уже тем, что прежде казалось ему не трудным. Особенно же смущало его то, что ему, как новоначальному, нужно было носить черную послушническую шапку. Смотря на нее унылым взором, он считал это для себя тяжелым крестом, тогда как из других братий никто этим не тяготился. Кому не покажется странным, что он считал для себя тяжестью шапку, которая хотя и черна, но легка и по чину обителей носится всеми послушниками? От раба Христова должно быть далеко подобное малодушие, чтобы терпение, снискиваемое великими скорбями, от малых не уничтожилось.

Ставрофила хотела противоречить этому, но не могла. «Согласна, я, — сказала она, — что люди склонны к ропоту; все мы всегда недовольны своим жребием, и смущаемся сердцем. Что делать! Каждый из нас более сокрушается о своем горе, нежели о чужом: каждый думает, что он терпит несравненно более других. Так страждущие болезнью глаз или другою какою-либо, думают, что нет болезни несноснее их. Кто чем страдает, считает свое страдание тягостнее всего на свете (Иоанн Златоуст, беседа 67. к Антиох.) Не отвергаю, что это и со мною случилось теперь, т. е. я по малодушию своему сочла крест свой слишком великим, и потому пожелала уменьшить его. Но если этого уже не следует делать, то умоляю тебя, нельзя ли по крайней мере каким либо образом облегчить его тяжесть: а то я боюсь, что он сокрушит мне все кости.

АНГЕЛ. Оставь это, перестань скорбеть. Лучше болезнями и трудами сокрушаться ради спасения, нежели сохранять здравие тела на погибель души. Сколько понудишь себя, столько и приобретешь, и насколько предашься расслаблению, на столько лишишься будущих воздаяний. И так избирай сама, что хочешь или то, что трудно, но полезно, или что доставляет отраду, но вредно. То увеличивает мздовоздаяние, это уменьшает, и даже лишаете оного.

СТАВРОФИЛА. Но эта тяжесть мне не по силам.

АНГЕЛ. Итак, по-твоему, превечная премудрость Божия не знает, что могут и чего не могут понести силы человеческие? Или опять должно повторять тебе то, в чем ты уже довольно наставлена? «Верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1Кор.10:13). Врач знает, почему одному больному дает более горьких лекарств, нежели другому: сего требует свойство болезни или организме больного. От острых мазей чувствуется боль, но они заживляют раны. И опытный врач не перестает пользовать ими, доколе не уврачует болезни, хотя бы больной и просил его переменить лекарство. Господь знает, кого и как врачует, и потому больной не советы должен подавать Ему, а покориться, если желает исцеления (Блаж. Августина на Пс.88).

«Увы, — говорила воздыхая Ставрофила: отяготела на мне десница Господня, и я изнемогаю под столь великим, столь тяжким, и столь скорбным крестом».