Царский угодник. Распутин

С одной стороны, это был удар по царице-немке, боком, слабым рикошетом — по Распутину, а с другой стороны... с другой стороны, означало, что он вышел на короткую прямую в борьбе за министерское кресло. И Распутин ему в этом поможет — поможет, никуда не денется, у него просто выхода нет, и у царя выхода нет. Есть только одно — поставить во главе министерства внутренних дел патриотически настроенного человека Хвостова.

Признанный думский оратор Пуришкевич подошёл к Хвостову, уважительно блеснул крохотными стёклышками пенсне.

   — Склоняю перед вами голову, коллега, вы выступили блестяще! О чём предполагаете выступать в следующий раз?

   — О хвостах! — не задумываясь, ответил Хвостов, усмехнулся весело: слово «хвост» было созвучно с его фамилией, он словно бы издевался на самим собою.

Пуришкевич это понял, оценил и дружелюбно улыбнулся в ответ:

   — Очень своевременно!

Хвостами в российской столице в ту пору начали называть длинные очереди, выстраивающиеся у продуктовых магазинов, — иногда цепочки людей с авоськами и клеёнчатыми сумками в руках составляли по нескольку сот метров, эти позорные хвосты надо было ликвидировать.

   — Думаю, что успех у вашей второй речи будет такой же оглушающий, как и у первой, — сказал Пуришкевич и поклонился. — Желаю удачи!

Всё, Хвостов всплыл, Хвостов стал известен настолько, что всплытие его засекли даже в Царском Селе.

В «Вилле Роде» в одиночестве он сидел недолго — вскоре его увидели уже за столом Распутина. Это был признак того, что «старец» поддерживал Хвостова.

Прошло ещё немного времени, и царица послала Николаю на фронт письмо — тот безвыездно находился теперь в Ставке, — где чёрным по белому было написано: «Тебе нужен энергичный министр внутренних дел...» — и сделала намёк на Хвостова: лучше, мол, не найти. В тот же день, когда царь получил это письмо на фронте, с Хвостовым повидалась Вырубова.

Фрейлина, едва оправившаяся после катастрофы, ещё толком не научившаяся передвигаться на костылях, уже с головой влезла в государственные дела — она стала играть роль своеобразного начальника отдела кадров при царице и Распутине — одного на двоих, общего. Хвостов успешно прошёл чистилище у Вырубовой и был представлен Александре Фёдоровне.

Это было последнее испытание перед назначением на пост.

Когда Хвостов появился у царицы, та листала тексты его речей в Государственной думе — о немецких перегибах в русской электронной промышленности, когда из-за сущей ерунды сотни тысяч, миллионы снарядов оставались лежать кучей обычного железного лома на заводах, а фронт оказывался оголённым из-за нехватки боеприпасов, а также об отсутствии в Петрограде хлеба и дров и ужасающей дороговизне мяса.

Царица двумя пальцами подняла несколько листков и с болью спросила Хвостова:

   — Нужно ли было вам всё это ворошить? Люди и без того обозлены...

   — Нужно! — убеждённо воскликнул Хвостов. — Если бы это сделал не я, то сделал бы другой человек, более жёсткий, настроенный к вам и самодержцу плохо, а к царскому строю, извините, — радикально. Таких людей у нас ныне полным-полно. А я... Меня я прошу считать своим другом, и я выступил как друг. Выступил бы другой человек — всё сказал бы по-другому.

Царица задумалась на несколько минут, потом согласно наклонила голову:

   — Пожалуй, вы правы!

   — Моя критика — это не критика вовсе, — Хвостов улыбнулся подкупающе, ласково, — это завуалированная похвала, это нежное поглаживание по спине...

Хвостов пришёлся по нраву и царице, о чём она не замедлила сообщить мужу в Ставку: «Как было бы хорошо, если бы ты мог повидать Хвостова...» Финишная прямая, отделявшая бывшего нижегородского губернатора от министерского кресла, резко сократилась.

Через несколько дней Хвостов вызвал из-под Орла свою жену. Образ жизни он начал вести такой, чтобы все видели: достойнейший на свете живёт человек! Не пьёт, не курит, в «Вилле Роде» больше не появляется. Министерский портфель уже был у него в руках, Хвостов чувствовал приятную тяжесть этой почётной ноши и довольно улыбался.

Но это ещё не всё, это не финиш — к такому выводу пришёл Хвостов, — политическая карьера только начинается; заняв место министра внутренних дел, он должен будет думать уже о другом кресле — кресле премьера. Портфель председателя Совета министров России — вот достойная цель!

Когда же он станет премьером, то непременно уберёт со сцены свидетеля своего же успеха — свидетеля и помощника, этого варнака в пахнущих плохим дёгтем сапогах, он превратит Распутина в пыль. Таковы законы жестокой игры, он обязан будет это сделать. Впрочем, нет, Распутина он превратит в пыль ещё до того, до премьерского кресла: «старец» с его грязными ногтями, с уродливой шишкой, вылезающей из-под волос, с отталкивающими манерами и лапотной речью вызывал у него омерзение.

Человек же, который параллельно с Хвостовым стремился занять кресло его ближайшего заместителя, Степан Петрович Белецкий, вынашивал другой план: сесть на вторую роль в Министерстве внутренних дел и очень быстро столкнуть шефа со стула, переместиться на его место, чтобы никакими Хвостовыми в министерстве не пахло.