Царское дело

Маркел почувствовал, как он краснеет. А колокола опять зазвенели все разом! Он подождал, когда они утихнут, и сказал:

— Что девки! Девки — дуры. А вот вдовы — это да! Разумницы.

— Ха! — громко сказала Параска, опять глядя прямо перед собой, то есть мимо Маркела. — Я про вдов ничего не скажу. Я замужняя.

Маркел открыл рот и молчал. Параска продолжила:

— Мой господин, Гурий Корнеевич, сотенный голова и сын боярский.

— А… — начал было Маркел, но смутился и замолчал.

Тогда Параска сказала сама:

— Он пока в отъезде. В Ливонии. В крепости Венден. На Покров было ровно пять лет, как он там сидит. Но их скоро будут менять, он приедет! Какой мы тогда тут пир закатим! Они же с Трофимом приятели, просто не разлей вода. Бывало, как сойдутся вместе, как сядут и как начнут выпивать, так хоть святых из дома выноси! Один Никола Чудотворец их выдерживал — тот ваш, трофимовский. Так, бывало, с ним стоишь, их увещеваешь, а они… — Но тут Параска спохватилась и спросила: — А ты что такой невеселый? Горюешь по царю?

Маркел молчал. Колокола продолжали звонить. Параска спросила:

— Сам ты откуда будешь?

— Из Рославля, — нехотя ответил Маркел. Но тут же бойко продолжил: — Мой отец тоже в стрельцах служил. И выслужил поместье! Там, у нас рядом.

— Большое поместье? — спросила Параска.

— А! Три двора! — честно ответил Маркел.

— А у нас восемь, — сказала Параска. — Ну и что? Четыре ведь стоят пустые. А скоро и всем остальным будет так же.

— Чего это так? — удивился Маркел.

— Как чего? — сердито сказала Параска. — У нас, знаешь, кто соседи? Князья Гундоровы! А они Шуйским родня. И переманивают, переманивают от нас самых лучших работников. И им сразу прибыль, а нам урон какой! И кто меня защитит? Гурий Корнеевич я говорила, где, а там князья! И Шуйские!

Маркел молчал. Параска, тоже помолчав, продолжила уже не так сердито:

— Но ничего. Говорят, что теперь этому уже недолго быть. Государь хотел в этом году объявить заповедное лето и запретить людям бегать. А чтобы кто где сидел, там и сиди, не бегай по боярам!

— Так царь теперь… того, — сказал Маркел.

— Зато царев сын жив! — сразу же ответила Параска. — Его на царство возведут и разве он от батюшкиных слов отступится? Он же не дурень!

— А вот как и говорили, будто царев сын… — начал было Маркел и осекся.

— А! — негромко сказала Параска, усмехнулась и продолжила: — Так они так про Федора, про старшего. Но у царя есть еще младший, Дмитрий. Может, его и выберут, откуда знать? У нас в тереме все так и говорят: надо его, красавчика! А то, что он еще мал, так он, знаешь, как быстро растет? Ему трех кормилиц на день не хватает! Ну а про то, кому покуда царством править, так при нем уже есть люди, которые его всегда на ум поставят, покойный государь ему таких людей нашел.

— Ну и каких это, кого? — быстро спросил Маркел.

Но Параска ему не ответила, а только радостно вскрикнула и указала рукой в сторону. Маркел посмотрел туда и увидел дядю Трофима. Он шел через двор и усмехался. То есть вид у него был очень довольный. Значит, дело сделалось, и слава Богу, подумал Маркел.

А дядя Трофим шел по двору. Время было бойкое, полуденное, всякой челяди там было полно. И стояли какие-то сани, с них что-то сгружали, какие-то мешки. Тут же скакали дети, бегали собаки, шла баба с коромыслом, несла воду. Дядя Трофим обминул коромысло, подошел к саням…

И вдруг из-за саней, из-за коня к нему кто-то кинулся, ударил в бок и побежал. Дядя Трофим зашатался, схватился рукой за бок. Баба уронила коромысло, закричала:

— Убили! Убили!

А тот, кто ударил, уже отбежал далеко. Он бежал в угол двора, к поленницам. За ним бежали и кричали:

— Хватай! Хватай его!

Его пытались схватить, но он каждый раз ловко увертывался и бежал дальше. За ним продолжали бежать. Крик во дворе поднялся очень сильный! Маркел вначале тоже побежал и пробежал уже немало…

Но спохватился и остановился, вернулся к дяде Трофиму и наклонился над ним. Дядя Трофим лежал в грязном снегу, лицо у него было белое-белое, одну руку он откинул, а другой держался за бок. Из-под руки между пальцами шла кровь. Крови было очень много. Маркел полез ему под полушубок и нащупал рану. И вдруг подумал: платок, где ададуровский платок? Маркел стал искать за пазухой.

— Шапка! — отчетливо сказал дядя Трофим. — А это не ищи. — И опять: — Шапка! Маркел! Шапка!

Только теперь Маркел увидел, что дядя Трофим без шапки. Шапка валялась сбоку. Маркел взял ее и осторожно надел на дядю Трофима. Дядя Трофим скривился и сказал:

— Не так! — И повторил уже со злом: — Шапка! Шапка…

И начал закатывать глаза. Маркел зачерпнул рукой снег и приложил его к щеке дяди Трофима. Дядя Трофим опять сказал:

— Шапка.

И начал стучать зубами и вытягиваться. Маркел перекрестил его. Дядя Трофим поднял руку — ту, которая была в крови, — стал хвататься ею за Маркела и опять повторил:

— Шапка! Ша…

А потом захрипел и затих. Рука его упала, скрючилась и замерла.

— Отмучился, — сказали сверху.

Маркел поднял голову. Вокруг него плотно стояли люди, князя Семена челядь. Маркел снял шапку и перекрестился. Челядины тоже начали креститься. Потом один из них сказал: