Царственный паяц

правах дружбы, откровенно. Просил, если можно, в долг. Имея 20 том<ов> тиражных

книг, думал, что со временем возвращу с признательностью. Обращаться к чужим не

умею. Вас же чужой не считаю. Книги мои — капитал, временно ничего не дающий. И

есть - и нет. Целую Ваши ручки, жена Вас приветствует.

Ваш Игорь

15

4

апреля 1923 г.

Тойла, 4 апр.

Дорогая Августа Дмитриевна!

Сейчас получил наконец-то Ваше письмо и спешу Вам на него ответить тотчас же.

От всей души выражаю Вам горячую свою признательность

♦ ♦ ♦

за добрые Ваши обещания помочь мне и прошу принять мои поздравления с

Праздниками, а также выраженья соболезнованья по поводу Вашей болезни зуба.

Воображаю, как это измучило Вас: знаю это по опыту, когда у меня бывали много лет

назад зубные боли, доводившие меня до умоисступления. Очень заинтересовал<ся>

переводом под вашей редакцией, с нетерпением буду ожидать выхода книги. За эти

годы жизни моей в Эстии я перевел 3 книги с эстонского, не зная языка. Основывался

только на ритме, рифмах и чутье; в прозе, дословно, переводила мне жена и сами

авторы. Одна из этих книг — «Amores» Вис- напу — уже издана в Москве, другая

выйдет осенью в Юрьеве, проданная изд<ательст>ву Бергмана еще прошлой осенью, а

третья лежит до сих пор в портфеле автора, как и два новые романа в стихах и книга

стихотв<орений>. Я слышал, что Ляцкий опять теперь в Стокгольме, но адреса его не

знаю, да и в переписку не вступлю: из этого вряд ли что-либо выйдет. Если он

действительно в Швеции и если бы Вам удалось это узнать, я с удовольствием выслал

бы Вам незамедлительно рукописи романов и стихов, начисто переписанные для

набора и просил бы Вас не отказать в любезности дать Ляцкому их для прочтенья и,

если возможно, для приобретенья. Но, не зная, там ли он, я затрудняюсь затруднять Вас

рукописями. Во всяком случае, они у меня уже переписаны и ждут только случая

ошрифтиться. С тех пор, как я писал вам (18.III), нового произошло в нашей жизни

немного и обстоятельства ее не улучшились нисколько: все та же нужда вопиющая,

ужасающая, тем более мрачная, что мать жены совсем измучилась с ведением

хозяйства, не получая от меня никаких подкреплений. Сидим буквально на одном

картофеле и хлебе с чаем (за последнее время), но и на это нет. Не ужас ли?...Так что

Вы представить себе не можете, как мы теперь «живем». Мне стыдно сказать Вам, но

приходится, вынуждают обстоятельства: даже 30 крон здесь уже месяц приличной

жизни, и если бы я имел случай и возможность, — скажем откровеннее: если бы Дм

жертвовали ежемесячно, только до осени, когда-то прославленному, ныне душимому

нуждой русскому лирику по 30 крон, он благословлял бы Вас, был совершенно спокоен

72

и мог бы продолжать творить неусыпно и все так же вдохновенно, как и раньше. Да, 30

крон — это теперь капитал для меня - моя жизнь! И не стесняйтесь пожалуйста,

дорогая Августа Дмитриевна, небольшою величиною этой суммы: верьте, Вы, друг

мой, меня этим не обидите, а спасаете. Повторяю: мне так немного нужно, чтобы быть

радостным и молодым, чтобы быть поэтом в полном смысле этого понятья. И вот еще к

Вам громадная настоятельная просьба, которая, думается, Вас не затруднит, а мне

доставит истинное удовлетворение. Это: пиши

те мне, заклинаю Вас, каждую субботу открытку хотя бы в несколько слов, но

непременно каждую субботу. Не изумляйтесь моим причудам: мне это так хочется, мне

необходимо это, меня очень успокоило бы, дало бы мне больше бодрости. Вы

исполните эту мою просьбу? Правда? Ну, пожалуйста, я очень-очень хочу этого. Ах,

Августа Дмитриевна, ведь я как ребенок! Неужели Вы не чувствуете, не видите этого?

Так что же Вам, доброй и мудрой, стоит побаловать ребенка? Да и для Вас гораздо

проще и легче писать открытки раз в неделю, чем большие письма. В этих открытках

Вы сообщайте все случаи за неделю, Ваши настроенья, радости и горести. При такой

системе наша дружба будет более одухотворена, в этой системе я чувствую что-то

живое и живящее. А то 2 месяца молчанья это уж чересчур молчаливо, не живо как-то,

томительно и мертво. А для дружбы — пульс, биенье необходимы. А иногда буду

ожидать от Вас и больших писем, когда у Вас будет время и желанье. Открытка же

много времени не отнимает. Ведь, правда? Так вот, я пишу вам это письмо сегодня, в

четверг, 4 апреля; Вы получите это письмо 10 апр<еля>. Если первую открытку Вы

пошлете 15-го, в субботу, я буду ее иметь уже 20-го апреля. Не дожидаясь от меня на

нее ответа, в следующую субботу бросьте в кружку вторую и т. д. Я же буду отвечать

Вам на каждую. И будет все великолепно, и поэт будет рад, и весна солнечна!

Жена моя и я шлем Вам и маленькому Асафу наши искренние приветы и самые

сердечные пожеланья всего доброго. Будьте благостны! Мы ожидали вас, не получая

так долго писем, на Пасхе и думали, что вы готовите нам сюрприз, приехав внезапно.

Вот было бы хорошо! Может быть, летом Вы соберетесь к нам? Подумайте об этом

хорошенько. Но заранее простите за то, что не сумеем принять Вас, как следует, как

душевно хотели бы. Но природы, вдохновенья и восторга было бы в изобилии, да и