Царственный паяц

пожал<уйста>, на Toila. И если вздумаете прислать деньги, прямо чеком на мое имя.

Дорогая Августа Дмитриевна, как больно мне писать Вам все это — такая удручающая

прозность, не остается места ни для чего отвлеченного. Вот если Вы приедете к нам на

Пасху, тогда наговоримся и начитаемся вдоволь! И вовсе не будем говорить о

противных, ненавистных деньгах. Мы с Фелиссой предложим Вам пойти к морю, в

парк, на нашу изумительную Флаговую гору, и там Вы услышите песни нашей

Природы в моем исполнении. Вам понравится Toila —о, за это я ручаюсь!

Сегодня я высылаю Вам «Via Sacra». Жду вскоре Ваших писем. Жена, ее мать и

Вакх — все Вас сердечно приветствуют. Я писал тогда же Макарию Дмитриевичу, но

до сих пор ответа не имею, что меня несколько тревожит: получил ли он мое письмо.

Всего доброго Вам и солнечного, мой друг истинный.

Душевно Ваш

Игорь

70

13

13

февраля 1923 г. ТоПа, 13.11.1923 г.

Дорогая Августа Дмитриевна,

в великолепный морозный солнечный день пишу вам грустные и мрачные новости.

Как это досадно! Как хотелось бы сообщить что-нибудь °дрое, хорошее, но, увы!

Я съездил в Юрьев, оттуда в Ревель, — третьего дня вернулся в нашу любимую

мною глушь, вернулся обескураженный людской черствостью и отчужденностью,

вернулся со станции пешком, восемь верст неся чемодан с концертным костюмом и

проч., изнемогая от усталости...

Никто и нигде не может теперь же устроить ни одного вечера — вот результат моих

хлопот. Один не имеет средств для начала, другой не имеет времени, третий не имеет

желания, четвертый... Одним словом - удачей моя поездка не сопровождалась.

Многие обещают, оттягивают, что-то мямлят. Но я так хорошо знаю цену этим

обещаниям!... А жизнь не ждет. Что мне пришло в измученную нуждой голову, которая,

при малейшей удаче, могла быть такой ясной и творческой всегда: не сумели ли бы Вы

поставить «Плимутрок» в Вашей библиотеке, приняв участие в этой комедии и раздав

роли своим сослуживцам? Надо думать, что сбор дал бы несколько сот крон, а это так

меня выручило бы из моего мрачного положения. Как был бы я рад, как счастлив хоть

временно передохнуть от одолевающей меня безработицы, чтобы отдаться всецело

творчеству и природе! Забыл Вам сказать в прошлом письме, что за последнее время от

всех неприятностей и тревог у меня развивается болезнь сердца, и по ночам, в

бессоннице, я испытываю едкие муки, трудно передаваемые словами. А как все могло

бы быть славно, ведь я, в общем, здоров и бодр! Ведь я певец солнечной ориентации, я

по-существу не нытик. Как, кстати, нравится Вам мой «Плимутрок»? Меня очень

интересует Ваше мнение, ибо Вы - женщина чуткая, большая интуитка. В ближайшие

дни, по совету одного доброго знакомого эстонца, занимающего в Ревеле крупный пост,

я думаю приступить к переводу книги эстонского народного эпоса - «Калевипоэг». В

ней - 18.000 стихов, так что работа эта явится капитальным, как видите, трудом, и на

это потребуется не меньше шести-восьми месяцев. Тогда я получу очень крупную

сумму, но до того времени... страшно и подумать! Да и вообще трудно работать, когда

душа омрачена. А я так близко принимаю все к сердцу, да и как могло бы быть иначе:

острые переживания дают острые произведения, не так ли?... Напишу Вам как-нибудь

более в бодрых, весенних тонах, а пока целую Ваши ручки, от всего сердца

приветствуя Вас, дорогая Августа Дмитриевна. РеИББ просит сердечно кланяться Вам.

Вот мой друг хороший и чуткий — моя жена! Как я глубоко ей за ее нежность и

ободрения меня постоянные признателен, если бы Вы знали! Она воистину бережет

меня, эта женщина-ребенок! Не дает унывать мне окончательно, спасибо ей. Только и

есть у меня два друга истинных: Вы и она.

Напишите, Августа Дмитриевна, напишите мне что-нибудь бодрое, светлое, как Вы

умеете, — и сколько новых стихов услышит мир!... Не

забывайте искренне к Вам расположенного, ценящего Вашу отзывчивость и ласку

поэта, сильного в прошлом и - твердо верю в это! - и в будущем!

Душевно Ваш

Игорь

14

19 марта 1923 г.

Тойла, 19.III

Дорогая Августа Дмитриевна!

Ради Бога, что с Вами? 7.II и 13.11 послал Вам 2 заказ<ных> письма, 7.Н послал

«Via Sacra», - и от Вас ни слова! Здоровы ли Вы? Не уеха- ли-ли куда-нибудь?

71

Беспокоюсь, откликнитесь. Положение мое без перемен к лучшему, наоборот: с тех пор

не заработал ни марки. Положение осложняется: кредитор из купцов грозит судом. И

долг-то небольшой: всего 16т<ысяч> эст<онских> м<арок>! Но взять негде абсолютно.

Здоровье расшатывается окончательно. Дни и ночи думаешь только об одном позоре —

невозможности отдачи немедленной. И тут еще торопят. Есть от чего с ума сойти. И,

несмотря на этот отчаянный ужас, все же усиленно работаю. Не удивительно ли? Но

сбыта нет. Да, пока сбыта нет. Ребенок заболел глазами, жена от малокровья

изнемогает, но помочь бессилен и ребенку, и жене. Не хочется даже говорить на эту

тему: так скверно. Но пишите хоть что-нибудь: Ваше молчание так беспокоит меня. Я

пугаюсь: не обидел ли я Вас чем-нибудь случайно? Быть может, расстроил Вас своими

невзгодами? Тогда простите, - впредь не буду касаться этой темы. Писал же Вам на