Царствие благодати

Когда раздался телефонный звонок, Одд Синсакер только что поднялся к себе в кабинет, вернувшись от Сири Хольм.

По дороге в кабинет он ни с кем не останавливался поболтать, только кивал и бросал «привет» там, где не получалось проскользнуть незаметно. Зато в голове у него шел длинный и путаный разговор. Он только что нарушил неписаное и не знающее исключений правило уголовного расследования: никогда не вступать в интимные отношения со свидетелем в деле об убийстве, каким бы невинным этот свидетель тебе ни казался. Проходя мимо деревянных домов Мёлленберга, он призывал на свою голову бессчетные проклятия. Но как ни велика была его досада, удивление оказалось сильнее. Все случилось так неожиданно. Непредвиденно. Это на него совсем не похоже. Поскольку Сири Хольм, конечно, угадала. Обычно в таких делах у него больше чем достаточно самоконтроля, чтобы не совершать убийственных для карьеры поступков. А в этот раз он просто махнул на все рукой и дал себя соблазнить. Он, Одд Синсакер, следователь-стоик и примерный семьянин с многолетним стажем, который до сего дня не ложился в постель ни с кем, кроме собственной жены и далекой подруги юности, вдруг позволил верховодить собственному члену. Как такое могло произойти? А хуже всего то, что ему это, кажется, понравилось. Она вела его так заботливо и нежно, словно они тысячу лет знакомы и ей известны его пристрастия лучше, чем его жене. В то же время все ее действия отличались странной безликостью. У него не возникло ни одной догадки, почему она вдруг решила его соблазнить и заняться бурным сексом на заваленном хламом диване. Не было никаких оснований считать, будто она воспылала к нему страстью или хотя бы что он нравится ей больше, чем первый встречный. Трахаясь, она словно оказывала ему услугу. Точно увидела: ему нужна сексуальная разрядка — и сочла своим долгом помочь. Такая вот бойскаутская помощь для взрослых. Смешно, честное слово. Какая освобождающая мысль. Ведь он, очевидно, состоит не в столь уж интимных отношениях со свидетельницей, как может показаться со стороны. Сири Хольм, бесспорно, дама интересная во многих отношениях, но он мог побиться об заклад, что, когда они встретятся в следующий раз, она будет вести себя как ни в чем не бывало. Скорее всего останется объективным свидетелем. И свидетелем очень важным, как подсказывала ему интуиция. На роль подозреваемой она абсолютно не подходит. Верно? Или он опять рассуждает не той частью тела?

Когда зазвонил телефон, он как раз вспоминал, как они попрощались. Уже уходя из квартиры, он спросил, к какому типу сыщиков, по ее мнению, относится он сам, к организованным или к неорганизованным.

— Такие сыщики есть только в книжках, — лежа на диване в одном черном поясе, засмеялась она. — А вы человек, герр Синсакер. Следовательно, можете быть кем хотите. Впрочем, я думаю, герой детектива из вас вряд ли получится. Вы слишком покладистый. Идете на компромиссы. Сомневаюсь, что вы часто конфликтуете с начальством, а если пьете, то не много.

— «Красный Ольборг» каждое утро, — отозвался Синсакер.

— Ах, собственная доза, это уже кое-что. А еще вы допускаете грубые ошибки — например залезаете в койку к свидетельнице. Ну-у, может, для вас еще не все потеряно.

Выйдя за дверь, он засмеялся. И смех этот, несмотря на все терзания и угрызения, был смехом ожившего героя.

— Старший следователь Одд Синсакер, — сказал он трубке и прислушался, не звучит ли в его голосе веселье.

— Меня зовут Фелиция Стоун, я звоню из Ричмонда, штат Виргиния, — произнесли на другом конце линии.

Выговор южанки, одновременно простоватый и изысканный. Голос слишком глубокий для женщины, и у него вдруг появилось обманчивое ощущение, словно он разговаривает с джазовой певицей. Но она сразу отрекомендовалась как следователь отдела убийств.

— Думаю, мы с вами расследуем одно и то же дело. — Она не стала ходить вокруг да около.

— Простите, вам придется объясниться поподробнее, — сказал он на английском, который вдруг показался куда более сложным и запутанным языком, чем ему помнилось.

И тогда она объяснила. Она рассказала о трупе, найденном в музее американского писателя Эдгара Аллана По, и о книге, переплетенной в человеческую кожу, которой пять сотен лет. У него участился пульс — он сразу понял: она права, — но тем не менее спокойным голосом спросил:

— И все-таки почему вы так уверены, что эти два преступления связаны?

— Мы нашли фотографию вашей жертвы в компьютере нашей жертвы, — ответила Фелиция Стоун с прямотой, которая уже начала ему нравиться. — Не знаю, о чем это вам говорит.

— Это мне говорит о двух вещах. — Он постарался изобразить необычайную проницательность. — Во-первых, убийства действительно связаны, как вы и предполагаете. Высока вероятность, что их совершил один и тот же преступник. Во-вторых, теперь, когда мы можем утверждать, что наш убийца убивал и раньше, это парадоксальным образом позволяет исключить версию, согласно которой мы имеем дело с серийным убийцей.

Он ожидал, что на другом конце провода хоть чуть-чуть удивятся. Вместо этого собеседница сказала: