Царствие благодати

У Ваттена в глазах двоилось. Он видел Йенса Дала с двумя головами. Видел два точила и два скальпеля. Он уже не мог отличить настоящие предметы от их двойников. Мысли его почему-то обратились к Сильвии Фрейд, переплетчице и реставратору. Когда он последний раз с ней разговаривал, она занималась изготовлением копии Йоханнесовой книги. Он вспоминал, как она показывала ему свою работу и он не мог отличить копию от оригинала. А теперь вот Йенс Дал. Но разве факт копирования им средневекового убийства что-то значит? Разве для Хедды и Эдварда это что-то меняет? Он вдруг увидел перед собой Хедду, сидящую за швейной машинкой. Она часто вот так сидела и шила. Одежду для него и для Эдварда. Он вдруг сообразил, брюки, которые на нем сейчас надеты, тоже сшила она. Брюки из корда. «Он не снимает с нас брюки, — подумал Ваттен, вспоминая тело Гунн Бриты, лишенное кожи, но одетое в брюки. — К счастью, он не снимает с нас брюки». Ваттен испытал странное чувство победы. Он умирает в брюках Хедды. Его взгляд все больше затуманивался. И все-таки он выдавил последний вопрос:

— Зачем?

— Зачем? — Йенс Дал неприятно рассмеялся. — Ваттен, ты задаешь слишком много вопросов. Тебе никогда меня не понять. Не понять одержимости, не понять тоски по полностью раскрытому человеческому телу. По мускулам и сухожилиям, по сосудам, еще проводящим кровь, по дыханию человека, оставшегося без всех своих масок. А затем — слова на мертвой коже. Но хватит болтать. Какой скальпель предпочитаешь: острый, среднеострый или тупой?

— Проклятие! — Синсакер выругался по-норвежски, но продолжил по-английски: — Дилетанты. Треклятые дилетанты, вот мы кто. А как же контрольные вопросы? Для допроса детей существует установленная процедура. Ты говоришь, папа был на дворе? А вы были на дворе вместе с ним? Непростительная халатность.

Машина тем временем выехала со двора Крансосов. После поворота, когда дорога пошла вниз, к владениям Дала, Синсакер до предела вдавил газ.

— Давай без лишних эмоций, — сказала Фелиция, имея в виду отнюдь не бешеную езду. — Не забывай, как быстро разворачивались события. После убийства в библиотеке прошли считанные дни, а мы уже знаем, кто убийца. Допрашивать детей нелегко. Многое нужно принимать во внимание, особенно если дети только что потеряли свою мать.

— И все-таки эта фантастическая двусмысленность так долго обеспечивала Далу алиби, и он еще бог знает что сотворил. Я должен был сам допрашивать детей.

— Ты можешь на время забыть о детях? Теперь мы знаем, кто убийца. Сосредоточься на этом.

— Я на этом и сосредоточился. — Похоже, он правильно оценивал свое состояние. — Почему, ты думаешь, я такой нервный?

Она ему улыбнулась. Звякнул ее телефон. И не один, а целых два раза.

— Еще одно сообщение. Дело набирает обороты, — сказала она. Они уже проехали съезд к дому, где прятались Сильвия Фрейд и Невинс.

— Дома наши люди нашли личный электронный адрес Эфраима Бонда. После определенной бюрократической возни мы наконец получили доступ к бесплатному серверу «hotmail». Интернет-компании не любят раскрывать для полиции личные данные своих клиентов. Во входящих сообщениях оказались только любовные письма от Гунн Бриты Дал. Оказывается, во время конференции весной у них завязался роман.

— Не слишком ли много сведений для одного эсэмэс?

— Лаубаху пришлось написать два, — улыбнулась она. — Могу предположить, это Гунн Брита Дал навела Бонда на след палимпсеста в обложке тома Байрона. Видимо, он привел ее к себе в кабинет, чтобы показать редкие книги. Она была опытным библиотекарем. К тому же знала, кто такой Кнутсон, и заметила то, чего Бонд раньше не видел. После чего их связала не только интрижка, но и совершенно серьезный научный проект. Представляю себе, какие жаркие деньки пережила она в Ричмонде.

— Да, это последний кусочек головоломки. Где любовные письма, там и ответные послания. Мы давно поняли, что ищем психопата с каким-то мотивом. Теперь мотив у нас есть. Йенс Дал обнаружил на компьютере жены признания Бонда. Хладнокровно и спокойно он решил убить обоих. Но как мужу убить неверную жену и ее любовника, не привлекая к себе внимания полиции? Единственный путь — заставить полицию думать, будто они ищут кого-то похуже, чем ревнивый муж, а именно серийного убийцу.

— Но ведь мы это и делаем. Способ совершения убийств, который выбрал Йенс Дал, свидетельствует не просто о слепой ревности. Внутри его давно сидел маньяк, — заметила Фелиция Стоун.

Синсакер сбросил скорость. Они приближались к фьорду. Домик Йенса Дала мог оказаться за любым поворотом. Ему не хотелось влететь на двор на всех парах — вдруг Дал окажется у себя.

— Такие убийцы часто бывают первоклассными актерами. — По тону Фелиции стало понятно: она знает, о чем говорит.

Синсакер задался вопросом, опирается ли она на теорию или на личный опыт, и понадеялся, что все-таки на первое.