Царствие благодати

Они поздоровались, и Сильвия Фрейд принялась рассказывать о том, как ее потрясло произошедшее накануне несчастье. В ответ он сообщил ей о случившемся с Йоханнесовой книгой. Она сильно побледнела и долгое время сидела молча. На Синсакера она не смотрела. Ее взгляд блуждал и никак не находил, за что бы зацепиться.

— Что значит «исчезла»? — спросила она наконец, и Синсакер скорее угадал, чем услышал в ее голосе дрожь.

— Ее больше нет в хранилище.

— Значит ли это, что ее украли? — Она снова владела собой, и голос звучал спокойнее, но Синсакеру показалось, что невозмутимость ей нелегко дается.

— Я сильно сомневаюсь, будто она ушла оттуда на своих ногах.

— Но это же чудовищно! Такая драгоценность. Думаете ли вы, что ее забрал убийца?

— Этого я не знаю. Но вы мне очень поможете, если ответите на несколько вопросов.

— Разумеется. — Она успокоилась и сосредоточилась, как в самом начале их разговора.

— Когда книгу в последний раз забирали из хранилища?

— Приблизительно четырнадцать дней назад.

— Тогда вы и закончили работать над копией к вашей выставке?

— Да. Хорнеман вам о ней рассказывал?

— Верно. И где эта копия хранится?

— Здесь, у меня, — указала она на высокий белый запирающийся шкаф возле одной из стен.

— Могу я на нее взглянуть?

— Конечно.

Ее голос снова дрогнул, или ему почудилось? Она подошла к шкафу, быстро его открыла и, вытащив книгу, тут же снова заперла дверцу, так что он ничего не успел рассмотреть. Но ему показалось, будто на полке стояли две довольно похожие книги.

Сильвия Фрейд протянула ему книгу.

— Могу я ее полистать?

— Делайте что хотите — это всего лишь копия, — только помните в нее вложено немало моего труда.

Он быстро просмотрел книгу. Синсакер понятия не имел, каков оригинал, но то, что Сильвия Фрейд знает свое дело, не вызывало никаких сомнений. Книга выглядела очень старой. Дойдя до конца, он заметил следы вырванных из книги страниц — настолько тщательно оказалась изготовлена копия. Об этих несохранившихся страницах ему рассказывала Сири Хольм.

— Что вы думаете о листах, которые вырвали отсюда?

Сильвия Фрейд улыбнулась.

— Из копии никто ничего не вырывал. Я только сымитировала следы этих страниц. О Йоханнесовой книге распространяют столько слухов. По большей части их распускают прежние владельцы книги. У них в семье принято рассказывать друг другу всякие истории. Согласно одной из них последние страницы вырвал человек, привезший им книгу, поскольку на этих-то страницах и лежит проклятие. Более правдоподобный слух родился у нас в библиотеке: рассказывают, будто эта книга когда-то принадлежала Брудеру Люсхольму Кнутсону и последние страницы вырвал он. В них он переплел какую-то другую книгу. Очевидно, написанное на них показалось ему бессмыслицей. Или текст на них переписывали не один раз, смывали и писали снова, поэтому записи стало почти невозможно разобрать. Вот Кнутсон и решил пустить их на переплеты. Но он, видимо, и сам верил в проклятие, и с годами эта вера делалась все крепче. Не знаю, что у него в жизни пошло не так, но поговаривают, что это он приезжал на Фосен и отдал книгу, чтобы она вернулась домой и проклятие рассеялось. А ту книгу, переплетом для которой послужили последние страницы Йоханнесовой книги, он вернуть забыл. Некоторые предполагают, что неизвестная книга ушла у него из рук вместе с пятью-шестью другими, проданными одному шляпнику, который в девятнадцатом веке эмигрировал в Америку. Но доподлинно об этих событиях ничего не известно. Никто не знает даже, попадала ли эта книга к Кнутсону.

— Разве не странно, что в истории такой знаменитой книги может быть так много неизвестного?

— И тем не менее сведений о Йоханнесовой книге ничтожно мало.

Но больше всего его удивляло, что о какой-то книге вообще нужно столько всего выяснять.

Синсакер поблагодарил за беседу и закрыл за собой дверь. На пути к лестнице он вдруг вспомнил об одной вещи, вернулся и, не стучась, заглянул в дверь. В руке у реставраторши был мобильный телефон. Когда он вошел, она вздрогнула. Синсакер попросил прощения.

— Я только хотел спросить, как близко вы знаете Йуна Ваттена.

Судя по лицу, от этого вопроса она расслабилась.

— Почти не знаю. Общаюсь с ним, поскольку мне бывают нужны книги из хранилища.

— И он никогда не говорил с вами о своей жизни за пределами работы?

— Не думаю, будто за пределами работы у него вообще была жизнь.

— Не знаете, пропускал ли он работу в последние три недели?

— Я абсолютно уверена: не пропускал, — хотя видела его не каждый день. Я же работаю здесь, в подвале. Об этом вам лучше спросить Хорнемана.