Царство. 1951 – 1954

За городом, рядом с лесом, на берегу реки или у берега теплого моря строились пионерские лагеря, детские санатории, чтобы и в каникулы ребенок не был брошен на произвол судьбы, даже в свободное от учебы время находился под присмотром, чтобы рядом стоял старший товарищ — воспитатель, наставник, вожатый, чтобы правильная росла молодежь, политически зрелая. Комсомолу в этом важном деле отводилась особая роль. Ведь комсомольцы — это не беззаботные подростки, это сознательные юноши и девушки, окрыленные идеями коммунизма. Если, как писал классик марксизма, «семья — ячейка общества», то комсомол — ее душа!

Хорошо над Москвою-рекой
Услыхать соловья на рассвете.
Только нам по душе не покой,
Мы сурового времени дети.

Комсомольцы — добровольцы,

Мы сильны нашей верною дружбой,
Сквозь огонь мы пойдем, если нужно,
Открывать молодые пути.

Комсомольцы — добровольцы,

Надо верить, любить беззаветно,
Видеть солнце порой предрассветной,
Только так можно счастье найти!

Поднимайся в небесную высь,

Опускайся в глубины земные,
Очень вовремя мы родились,
Где б мы ни были, с нами Россия!

В зале комсомольского съезда гремела песня Марка Фрадкина на стихи Евгения Долматовского. Делегаты встали и пели в голос, пели горячо, со слезами на глазах. Подпевал ребятам и девчатам Первый Секретарь Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза Никита Сергеевич Хрущев.

— Все во имя человека, все на благо человека! — звучал с трибуны его зычный голос.

— Если за человеком не ухаживать, как, например, нерадивый садовник не ухаживает за садом, — начал свое выступление на съезде комсомола Хрущев, — то и хорошее дерево начнет чахнуть, вырождаться. Так и человек — если за ним не ухаживать, не следить, не работать с ним, не воспитывать, то и он может отбиться от своих, испортиться, запаршиветь, и его можно будет безвозвратно потерять. А упустить молодежь всего страшнее. С подрастающим поколением надо усердно работать, ведь старикам никакие курсы не помогут сделаться лучше. Если у парня к семнадцати годам нету партийности, нету идейности, значит, уже не будет. Как говорят, школа дает знания, а ума не прибавляет. Наша задача — сделать так, чтобы в сердце молодежи звучала симфония социализма, вспыхивала неукротимым огнем! Наши наследники должны с молоком матери впитывать любовь к партии, к идеям социализма! А Родина, родная Коммунистическая партия взамен дадут все!

Алексей Аджубей тоже сидел на съезде, он присутствовал здесь в качестве собственного корреспондента «Комсомольской правды». Его, еще вчера неприметного журналиста, узнавали, с ним начинали здороваться, ведь поговаривали, что скоро он станет хрущевским зятем. В ответ Алексей Иванович дружелюбно улыбался, доброжелательно отвечал на рукопожатия. В буфете к нему подошел заведующий Отделом ЦК по агитации и пропаганде, главный редактор газеты «Правда» Дмитрий Федорович Шепилов, пожал руку.

— Завтра зайди! — сказал он.

Шепилов ушел, а его место заняли директор ТАСС Мохов и секретарь Московского горкома комсомола Кочемасов. Поговорив с этими большими людьми, Алексей Иванович подтянулся и стал уже не так подобострастно кивать в ответ, понимая, что и он теперь кое-что значит.

30 марта, вторник

Большая проблема была поселить Марфу в Коломне. Несмотря на то, что освободившиеся по реабилитации люди стали возвращаться из лагерей и ссылок, отношение к ним в органах внутренних дел менялось плохо — преступник и есть преступник.

— Почему здесь? На каком основании?! — грубо спрашивал младший оперуполномоченный, командующий пропиской. — Где направление на работу?

— Сегодня освобожденные, а завтра снова в тюрьму! — рычал начальник Коломенской милиции. Но кое-как, через его родную мать, тайную прихожанку отца Василия, уговорили не препятствовать Марфе в проживании в городе. Загвоздка была в паспорте, который обязывали получить.

Паспорта людям впихивали насильно. От паспортов народ бежал, как от огня. Ведь, собственно, зачем понадобился в Советском Союзе паспорт? Вовсе не затем, чтобы удостоверить чью-то личность, и не для того чтобы ехать за границу, а затем, чтобы еще крепче держать человека на аркане, так сказать, прибить, приварить к конкретному месту, исключая всякую возможность самодеятельности.