Царство. 1951 – 1954

— Вы не кивайте, вы думайте, что делать! Теперь следующий вопрос. В собесе сидит комиссия и устанавливает нормы для инвалидов на самое необходимое, что инвалиду срочно выделить положено. Устанавливает, бумаги пишет, но никак установить нормы не может. А зима не за горами. Зима придет, а мы все будем сидеть и цифры в столбик складывать, а людям кушать надо, обогреваться, чтоб от мороза не окоченеть. Не паясничайте, дайте инвалидам картошку, капусту, обеспечьте топливом, теплой одеждой. Надо поскорей это закончить, за два-три дня, а не через год! Что нам для этого, конференцию специальную собирать, чтобы конференция определила, сколько инвалид съест капусты! Стыд и срам! — кипел Хрущев. — Вы все на деньги киваете, что средств у нас мало, но для этих целей — изыщем. Я головой перед вами отвечаю! Еще надо, чтобы инвалиды обувь получили. Сделайте, и вам спасибо скажут за доброе отношение к человеку. Совсем безногим надо изготовить моторные коляски. И учтите, вы должны людей знать по фамилиям, потому как инвалид — это человек, имеющий фамилию! Товарища Доенина я здесь не вижу, хотя он здоровенный и ему трудно спрятаться. Говорят, он на совещание по сельскому хозяйству уехал, а он ведь знает, что я здесь, а потом я должен попасть и туда. Но когда я туда пойду, он сюда приедет, такая тактика. Но от меня он не скроется, пусть займется делом!

В зале раздались аплодисменты.

— Есть такие люди, как Кириченко, он потерял на фронте руки и глаза. Сейчас он живет у отца. Отец пока в состоянии заботиться о сыне, и близкие заботятся. Это свежие следы войны, но неизбежно начнется охлаждение, внимание к таким несчастным будет ослабляться, и это естественно, это жизнь. Еще раз говорю: нужно вопрос продумать, как создать для содержания таких людей специальные дома, я уже об этом говорил, не знаю, как их назвать — дома отдыха или дома инвалидов, лучше дома отдыха, дом инвалида звучит как-то не по-человечьи. Но дома такие необходимы, и будем их строить!

Теперь про моторные коляски безногим. Это очень просто — их сделать, никаких трудностей это не представляет, да и людей, потерявших обе ноги, у нас не так много. Неужели мы для таких несчастных, потерявших на фронте ноги, не сможем смастерить колясочки на велосипедном заводе, легкие, ажурные?! Это ничтожные затраты и по материалам, и по деньгам, и по техническому исполнению. Но бюрократы снова за цифры засядут и растянут дело на пятилетку, а работы здесь, если взяться, то буквально ничего сложного! Сама колясочка ничего не стоит, мотор сгодится самый простой, мотоциклетный. Бензина небольшое количество требуется, зато инвалид совсем по-иному будет себя чувствовать. Разработайте и дайте конкретные предложения! Нельзя так холодно относиться к человеку, чтобы только распределять его по группам и в графы на бумаге записывать. Это недопустимая практика! Прошу, кого это касается, отнестись к делу честно, без формализма. А мы под контроль возьмем. По таким вопросам я доступен.

25 июня, пятница

— Хорош дом, очень хорош! — оглядывая особняк на Воробьевых горах, нахваливал Никита Сергеевич. — Вид какой открывается, прямо картина! Будем жить, Нина, с тобой, как боги на Олимпе!

Воробьевы горы метров на сто возвышались над городом. Москва лежала, как на ладони: вон красные башни Новодевичьего монастыря с золотыми куполами, сразу за ними проглядывали утопающие в зелени Новодевичьи пруды, а дальше — домишки-домишки, и большие, и маленькие, толпящиеся вдоль Плющихи, Пироговских улиц. Переплетаясь переулками и переулочками, убегали они дальше — к Садовому кольцу. Тут и там потускневшим золотом светились маковки православных церквей, по Москве их множество сохранилось, хотя сносила власть храмы без зазрения совести.

Среди низкорослых домов, которых в городе подавляющее большинство, попадались фасонистые многоэтажки в пять-семь этажей, иногда были великаны в десять этажей и даже больше, и как огромные скалы, возникли в столице могучие сталинские небоскребы. Как пики вонзались ввысь их остроконечные шпили. С того места, где стояли Хрущевы, хорошо просматривались гостиница «Украина», правее — коренастая башня МИД, сзади, не очень отчетливо, из-за буйной растительности проглядывал нереальных размеров Московский университет; а где-то совсем вдалеке различались кремлевские башни. В самом низу, закованная в строгий гранит, поблескивала река.

— Красотища! — протянул Никита Сергеевич. — Вот тут, — он показал на противоположный берег, — будем стадион возводить. На наших глазах, Нинуля, это чудо родится!

К супругам подошел Серов и пригласил в дом.