Царство. 1955–1957

— Применим силу! — гаркнул Хрущев. По его мнению, агрессивное давление Англии и Франции на Египет создавало благоприятную обстановку для использования силы в Венгрии. — Понятно, что на Западе и в ООН пойдет много суеты и шума, но все притихнут, как только Великобритания, Франция и Израиль начнут войну против Египта. Они сели в калошу там, мы сядем здесь!

— Венгры не вправе пересматривать итоги Второй Мировой войны, нарушать условия Ялтинской и Потсдамской конференций! — грозно заявил Молотов.

— Не имеют права! — поддакнула Фурцева.

— Как отреагируют на нашу мягкость в Венгрии? — задал вопрос Суслов.

— Могут расценить как слабость, — определил Ворошилов.

— Надо воевать, дать по рогам! — не удержался Жуков. — Мягкими ладонями мир не удержим. Это и американцев отрезвит!

— День-другой у нас в запасе есть, — проговорил Хрущев.

— Нет у нас ни дня, ни полдня! — отмахнулся маршал. — Танки уже моторы греют, дадим приказ — и они в Будапеште! Бронетехника на марше за три часа в Венгрию приедет.

— И я за удар! — поддержал Ворошилов.

— По боевой тревоге поднят особый корпус советских войск в Венгрии в составе двух механизированных дивизий; стрелковый корпус Прикарпатского военного округа, в составе одной стрелковой и одной механизированной дивизии; одна механизированная дивизия отдельной механизированной армии, дислоцирующейся в Румынии, вблизи румыно-венгерской границы. Всего по боевой тревоге подняты 31 тысяча солдат, 1130 танков, 380 бронетранспортеров, 159 истребителей и 122 бомбардировщика. Войскам поставлены задачи: войти в Будапешт, захватить важнейшие объекты города и восстановить в нем порядок, частью сил прикрыться со стороны австро-венгерской границы. Стрелковому корпусу Прикарпатского военного округа войти на территорию Венгрии и занять крупные административные центры в восточной части страны — Дебрецен, Ясберень и Сольнок; механизированной дивизии войти в южную часть Венгрии и занять города Сегед и Кечкемет.

— Ты, Георгий, лошадей не гони! — удержал маршала Булганин. — Основополагающий вопрос: кто возглавит венгерское правительство? Там нужен надежный человек.

— Я бы рекомендовал Ференца Мюнниха, бывшего венгерского посла в Москве, — предложил Никита Сергеевич.

— Есть еще Янош Кадар, — подсказал Микоян.

— Мюнних — старый коммунист, я знаю его более двадцати лет. В тридцатых годах, будучи в армии, я оказался вместе с ним на двухмесячных сборах. Жили в одной палатке. Он вполне подходящий.

— Новое правительство должно решительно осудить прошлое и открыто высказать правду о Ракоши и Герё. Выступить в защиту основных достижений социализма! — указал Молотов.

— Надо на весь мир сказать про зверства в Венгрии, там режут и стреляют людей! Надо дать материалы в печать, — предложила Фурцева.

— Сейчас главное осадить Надя, убедить его не горячиться, — высказался Николай Александрович.

Микоян и Брежнев спешно отправились в Будапешт. Молотов, Хрущев, Маленков, Булганин и Ворошилов готовились секретно, чтобы не показать слабость, выехать в Брест для переговоров с поляками, потом лететь в Софию, Бухарест и, конечно, увидеться с Иосипом Броз Тито, чей авторитет в Европе был, бесспорно, самым высоким. Из Пекина в Москву вылетела китайская делегация с Лю Шаоци и Чжоу Эньлаем. Мао Цзэдун в телефонном разговоре всей душой поддержал введение войск в охваченную беспорядками Венгрию, спешащие в СССР китайцы должны были призвать Советское руководство к незамедлительным военным действиям.

Известия о смертоубийстве в Будапеште Екатерина Алексеевна слушала с содроганием. В советское посольство стреляли, с соседних домов сбрасывали закрепленные на крышах красные звезды, герб труда — «Серп и молот» рухнул с крыши венгерского Министерства сельского хозяйства, сотнями гибли люди, озверевшие толпы крушили все, что было связано с социализмом, с Москвой.

«Хорошо, что мой Коленька не в Венгрии! Скорей бы все закончилось, ведь вместо нерадивого посла Андропова его могут заслать в Будапешт!» — содрогалась женщина.

Вчера она три раза звонила Николаю Павловичу. Он был холоден, знал, что телефон прослушивается, не допускал в разговоре фамильярности, ласки, но она все-таки не удержалась, и напоследок произнесла: «Люблю!» Не могла Екатерина Алексеевна допустить, чтобы с ним, милым, родным человеком, произошла беда.

Утром 28 октября восставшими было захвачено здание Будапештского городского комитета Венгерской Партии Труда, двадцать коммунистов, оказавшихся в его стенах, схватили и повесили прямо перед центральным входом, прикрутив веревки-виселицы к вековым раскидистым липам. Второму секретарю горкома перед тем, как казнить, выкололи глаза. Обезображенное лицо с прикушенным языком жутко смотрелось на солнце, которое, как специально, появилось из-за туч. Рядом с искалеченным трупом скоро появился другой. Это был начальник одного из отделов республиканской госбезопасности, его убили прикладом ружья и вырезали на спине пятиконечную звезду, а бездыханное тело, опутав колючей проволокой, накрепко привязали к тому же стволу. Из страшной раны на спине упрямо сочилась кровь.