Царство человека

– Не просто упало… оно рухнуло, как потолок! Все нынче только и делают, что фильмы смотрят. Особенно фантастику, да ещё и в 3Д. А знаете, что самое интересное? Я вот представлю, как они смотрят их и летят в небо на воздушном шаре. А дальше-то что будет? В космосе-то воздуха нет. Там их только смерть ждёт. Да вот взяли бы и почитали наших классиков. Они и шар сдуют, и их спасут… да на землю спустят. Стало больше информации, но не знаний, у человека уже просто не хватает времени на знания, его забросали информацией. Интернет, радио, телевизор, телефон – все эти мелкие факторы и способствуют деградации человека. Мало кто уже читает.

– Золотая середина, Пётр Петрович, лучше всего. Между небом и землёй, так сказать. И фантастику в 3Д можно посмотреть, и наших классиков можно почитать, и телевизор посмотреть, и радио послушать, и в Интернете посидеть, ну а если надумали идти в магазин, то взяли телефон, подключили к нему наушники, и вот в дороге вас уже сопровождает Бетховен с его Лунной сонатой.

– Да, всё это можно, но если прочитать хоть один раз того же Толстого, Солженицына, Булгакова, Достоевского и т. д., то я уверен, большинство просто забудет о фантастике и обо всём прочем и будет развиваться совершенно в другом направлении.

– Книга – это та же Библия, а фильм – наука. Но всё же, Пётр Петрович, согласитесь, что книга уступает кино в плане эмоций, и как бы писатель ни старался, она всё же просто не способна передать их словами. Вместе они хороши. Но чтобы снимать хоть что-то, я согласен с вами, Пётр Петрович, книги всё же нужно читать.

– Я ж об этом и говорю, Аркадий Павлович. Идея, конечно, может родиться и у того, кто и вовсе не читает. Но чтобы их было больше, нужно читать, читать и ещё раз читать.

– При чтении «Бесов» я, помнится, девятую главу «У Тихона» прочитал в приложении и в самом конце после романа, и, признаться, одна она и пролила всю истину на эту книгу. Я не знаю, о чём именно думал Достоевский, когда Катков отказался издавать эту главу, но я всё же думаю, что писатель уже тогда понял: «Бесов» воспримут уже совершенно в ином виде. Ибо большинство читателей ленивы, и они не будут читать то, что написано в приложении, после прочтения целого романа.

– Вот это верно.

– Даже если кто и читает книги сегодня, Пётр Петрович, то, увы, поверьте, читают их по-разному.

– Ваша правда. Между прочим, вы напомнили мне об одном весьма важном моменте, о котором я, признаться, позабыл. Девятая глава «У Тихона» должна была заканчивать вторую часть романа и первоначально нумеровалась девятой, она должна была стоять именно между такой главой, как «Иван Царевич» и «Степана Трофимовича описали», затем, после исправления, её переименовали в первую главу, и, вероятно, ею и должна была начинаться третья часть романа, напечатанная в журнале «Русский вестник». И связи с выпадением главы «У Тихона» Достоевский внёс серьёзные исправления в третью часть романа. При жизни Достоевского главу «У Тихона» в «Русском вестнике» так и не опубликовали. Это ж я веду к тому, чтоб вы осознали, Аркадий Павлович, что даже мы с вами поняли и восприняли данный роман «Бесы», увы, далеко не так, как того хотел сам Достоевский.

– А когда опубликовали эту главу в России?

– В 1902 году. И это была только часть главы. Её опубликовал в юбилейном издании собрания сочинений Достоевского в Санкт-Петербурге Мережковский Дмитрий Сергеевич в монографии «Толстой и Достоевский». Этой главе Мережковский дал весьма высокую оценку. Но полностью глава «У Тихона» была напечатана лишь в 1922 году в Мюнхене под названием «Исповедь Ставрогина». Благодаря усилиям исследователя Сараскиной Людмилы Ивановны глава «У Тихона» печаталась в составе романа в России три раза, до этого же выходила только как приложение. И даже сегодня, увы, роман «Бесы» печатается без этой главы, а глава поставлена аж после романа в приложении… Но кто ж её прочитает… единицы… десятки… не знаю. Лично я б устроил самосуд и переиздал «Бесов», а главу «У Тихона» поставил бы на её прежнее место, как и хотел того сам Достоевский.

Я посмотрел на Петровича и задумался. Но неужели это возможно? Вернуть всё на свои места? Человека постоянно контролирует другой человек. Контроль всегда должен быть, но… кто будет контролировать контролёра? Катков повлиял на Достоевского. Достоевский хотел, чтобы мир увидел сцену растления малолетней Матрёши, Катков же запретил это. Кто прав, а кто виноват? А кто судить будет? Судья? Может, и да. Ведь всё-таки судья – это и есть сам читатель.

Пётр Петрович положил правую руку на стол, согнул её и упёрся ладонью в подбородок. Затем задумался и уставился взором куда-то позади меня.

Я смотрю на него и понимаю, что он человек не этого времени. Ему следовало появиться на этот свет как можно раньше. Когда во всём мире был хоть какой-то этикет по отношению к религии.