Царство льда

Представление закончилось исполнением гимна США, после которого Делонг встал, чтобы сказать несколько слов по случаю наступления нового года. Описывая последние двенадцать месяцев, капитан не мог скрыть горечи и разочарования. Они были не ближе к Северному полюсу, чем при первой встрече со льдом. В своем дневнике Делонг заметил, что они дрейфовали, как «современный «Летучий голландец» – тридцать три человека, измученные до глубины души». Прошедший 1880 год ничего им не принес. Это был год апатии, год монохромной монотонности – год замершего времени. Казалось, ничего не изменилось.

И все же это было не совсем верно. Оглядываясь назад, Делонг видел взлеты и падения. Он вспоминал моменты героизма, маленькие радости, добротную работу. Были прекрасные механические изобретения и удивительные атмосферные явления, которые словами не описать. Были бурные охоты на медведей – включая и ту, во время которой удалось подстрелить самца весом 943 фунта. Были такие теплые дни, что люди на солнце краснели как раки, но однажды в феврале температура достигла 58° ниже нуля. Моряки не одну тысячу раз сыграли в шашки и покер, нарды и шахматы. Когда стало теплее, они соскребли старую краску и перекрасили почти весь корпус «Жаннетты». Четвертого июля они подняли флаги и ленты и дали залп из ружей в честь независимости своей родины. Когда короткое полярное лето снова сменилось зимой, лед, по свидетельству Делонга, «снова начал жутко трещать и скрипеть, словно торжествуя».

Мелвилл заметил, что жизнь на льду уже давно перестала казаться диковинной. «Наши запасы шуток и рассказов полностью исчерпались, а их темы потускнели от частого использования, – написал он. – Команда корабля – как офицеры, так и матросы – разделилась по интересам; родственные души стали гулять, беседовать и охотиться парами. В кают-компании теперь меньше разговаривают и больше читают, а старшие офицеры с каждым днем сходятся все ближе».

Хотя на самом деле они почти никуда не продвинулись, все они точно совершили путешествие в те области психики, где мало кто бывал, и погрузились в такие глубины, откуда на поверхность вышли те качества, о существовании которых они и не догадывались. Сложно представить, как проявляли себя истинные их черты. Во время воскресных молебнов капитан неизменно упоминал историю Иова. «Записано, что на его долю выпало немало тягот и невзгод, которые он переносил с удивительной стойкостью, – писал Делонг. – Но, насколько известно, Иов никогда не оказывался затертым в паковых льдах».

В минуты слабости Делонг подумывал о том, чтобы покинуть «Жаннетту» и отправиться в Сибирь или на Аляску. Но он не мог решиться на такое. «Мне претит эта мысль, ведь мы слишком многое вынесли, – замечал он. – Нам следует оставаться на корабле, пока он нас не подведет».

Минута величайшей слабости настала 19 января 1880 года. Из подпалубных помещений донесся страшный крик лейтенанта Чиппа: «Людей к помпам!» «Жаннетта» наконец не выдержала давления и ударов льда. Она дала сильную течь – вода прибывала со скоростью около четырех тысяч галлонов в час. Когда об этом узнали, в трюме было уже почти по пояс воды. Но было так холодно – температура воздуха не поднималась выше 30° ниже нуля, – что вода мгновенно превращалась в слякоть.

На палубе Делонг начал подготовку к отходу с корабля. Но в трюме за дело взялся матрос Уильям Найндеман, который продемонстрировал всю силу своей личности. Тридцатилетний эмигрант с немецкого острова Рюген, Уильям Фридрих Карл Найндеман числился в команде матросом второго класса, но исполнял свои обязанности первоклассно. Выпавшие на его долю испытания выделяли его из остальных членов экипажа. Найндеман выжил в гренландской экспедиции «Поляриса» под руководством Холла и вместе с Тайсоном проплыл 1800 миль на льдине, только чтобы вернуться в Арктику на поиски пропавших товарищей. До катастрофы «Поляриса» Найндеман выжил в другом кораблекрушении – тремя годами ранее он входил в команду частной американской яхты, которая затонула у берегов Северной Африки. Найндемана спасли тунисские арабы, которые захватили его в плен и потребовали выкуп в 15 000 долларов. Казалось, Найндеман был необычно удачливым человеком, которого не только пьянила Арктика, но и не страшили тяготы морской жизни. За несколько месяцев до отплытия «Жаннетты» он получил американское гражданство. Найндемана взяли в команду на должность старшего матроса.

Почти с самого отплытия Найндеман выделялся на фоне остальных матросов: он лучше всех работал, меньше всех жаловался, был энергичнее других и охотнее вызывался добровольцем на опасные задания. На второй день после выхода из Сан-Франциско ему на руку упала тяжелая крышка люка, которая едва не отрубила ему палец. Обеспокоенный доктор Эмблер зашил рану, но немец как ни в чем не бывало вернулся к работе, отказавшись взять больничный даже на день. «Найндеман работает как лошадь, – писал Делонг, – и, похоже, не знает усталости».