Царство миллиардера (прогонка)

Я скрывался в комнате без окон, казалось, несколько дней, входя и выходя.

Здравомыслие отказывалось покидать меня. Каким-то образом оно выдержало жестокость, нанесенную моему телу.

Мои конечности замерзли, живот пуст. Мое правое плечо было вывихнуто, и все мое тело кричало от боли. Я был грязным и голым. Я не мог держать голову без головокружения. Каждый вздох был агонией.

Это было не первое мое избиение. Годы были тяжелыми. Время здесь не имело никакого значения. Помогли только пытки. Пока я не встретил девушку с золотисто-карими глазами.

Девушка, которая выросла вместе со мной. Мой спаситель.

Крик разорвал дымку в моем мозгу, заставив меня открыть опухшие веки.

— Не волнуйся, Лу. Я в порядке, — хмыкнул я. За все чертовы годы пыток я так и не сломался — до сегодняшнего дня, когда ее заставили принять участие.

Я висел на веревке, которая перерезала мне запястья. Лу пришлось посмотреть мою последнюю пытку. Либо так, либо люди Софии тоже причинили ей вред.

И она много раз отказывалась – ее шрамы были тому доказательством.

— Мне очень жаль, — прохрипела она, ее крики разрывали мое сердце. Лицо у нее было розовое и покрыто пятнами, разбитые губы дрожали. София хотела ожесточить мою Лу, сделать ее равнодушной к человеческим страданиям. Но в глубине души Луиза была не такой.

"Все нормально. Ты не причинишь мне вреда, — заверил я ее, а она тряслась, как лист. Видеть ее боль было мучительно. Кровь хлынула из моих порезов, но все равно меня больше заботило ее благополучие. На самом деле она не приложила ко мне руку, но ее присутствия во время сеансов было достаточно, чтобы сломить ее.

— Со мной все в порядке, — повторил я, едва успев успокоить ее улыбкой. Прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, меня ударил еще один удар по лицу.

«Пожалуйста, прекратите его бить», — умоляла она людей своей матери.

Другой ударил меня в живот, лишив моего дыхания. Я харкаю кровью, мое зрение затуманивается.

Крики Луизы стали преследующими, ее голос стал хриплым. Я сосредоточился на ее покрытом пятнами лице, на его лице было написано ужас. Я отказался терять сознание. Мне пришлось держаться за нее. Она начала бороться с мужчинами, которые ее держали, дав ей всего лишь дюйм, чтобы оттащить ее назад.

"Останавливаться! Пожалуйста, прекрати, — попросила она, ее глаза покраснели. Свежие слезы потекли по ее синякам на щеках. "Это я был виноват."

«Нет, это не было».

Я не мог позволить им причинить ей вред.

Я несколько раз терял сознание. В следующий раз, когда я открыл веки, наступила жуткая тишина. Я больше не был связан.

Прошли дни, возможно, недели. Я понятия не имел, как долго меня провели в тюрьме. Время было абстрактным понятием, пока я то приходил в сознание, то терял его. Каждый вздох был в агонии, и все мое тело кричало от боли в костях, которые, я был уверен, были сломаны.

Но я не сдался.

Я держался за Лу, глядя на нее, черпая силу бог знает откуда и предлагая ее обратно. Вот только она не двигалась, и какой бы кусочек надежды я ни оставил, она угасла, когда я увидел ее безжизненное тело, распростертое на грязной земле, ее длинные золотые локоны, запятнанные моей кровью.

— Просыпайся, солнышко, — сказал я. Пожалуйста, не оставляй меня. Она не двигалась, лежа неподвижно, как сломленный ангел. "Пожалуйста, проснись. Нам нужно попасть в теплое место. П-пожалуйста, проснись, детка.

Мой голос дрогнул, отражая мое сердце. Я никогда ни о чем не просил. Не тогда, когда меня пытали и оскорбляли на волоске от моей жизни, не когда я желал смерти виновным. Но теперь я умолял и умолял, призывая любое божество или божественное существо сохранить ей жизнь.

Ответом был мой собственный шепот в камере, мое избитое тело было слишком слабым, чтобы двигаться. Но я пожелал этого. Я бы умер, положив руку на ее бьющийся пульс, на ее грудь, когда он поднимался и опускался.

Ползая на четвереньках, мои мышцы дрожали, протестовали и становились слабее с каждым дюймом пространства, которое я преодолевал. Я чувствовал, как моя энергия – та маленькая жизнь, что у меня осталась – истощается, пока я боролся за то, чтобы добраться до нее.

Я протянул руку, коснувшись ее ледяной кожи. У меня перехватило дыхание, когда я накрыл ее неподвижное тело. Несмотря на синяки на теле, она выглядела так, как будто мирно спала.

«Просыпайся, солнышко». Никакого ответа. Меня не волновало, будут ли они продолжать избивать меня до тех пор, пока я не перестану быть узнаваемым, пока она жива . «Не… оставляй… меня…» — умоляла я.

Ее левое запястье, искалеченное там, где его сломали, было прижато к груди, а тело свернулось. Неподвижный. Но мой рассудок отказывался признать, что она мертва. Должен был быть способ вернуть ее. Я бы сделал что угодно. Я бы отдал что угодно.

Маленькая татуировка на ее затылке — такая же, как у меня — играла в прятки, и я заправил ее волосами, скрывая их, как она всегда это делала.

"Я тебя люблю." Я прошептал слова, ради которых жило ее романтическое сердце.