Царство миллиардера (прогонка)

«Я буду третьим лишним».

"Никогда." Мой лоб прижался к ее лбу, наши сердца бились как одно. — Мать не спасти, — прошептал я. «Мы оба это знаем. Папа сам так сказал.

— Ему не намного лучше, — выплюнула она, и в ее голосе пронизала горечь. «Он оставил нас с ней».

Мои легкие сжались, а руки, державшие миску с мороженым, стали липкими. «Вы знаете, что она угрожала его жизни. Жизнь его детей».

«Мы тоже его дети, и у него не было проблем с тем, чтобы бросить нас». Страдание на ее лице стиснуло мою грудь. «Почему они важнее нас?»

Мой желудок скрутило от тошноты. Конечно, она была права. У папы были сыновья и еще одна дочь, которые жили жизнью, которую любили и лелеяли, в то время как мы были свидетелями ужасов и жили в страхе перед мужчинами, мужем и врагами Матери.

— Они не имеют значения, — сказал я, пытаясь ее успокоить. «И когда мы будем далеко отсюда, мы забудем их всех. Будете только ты, я и ⁠ …

Раскат грома за окном заставил меня проснуться, мой разум хватался за соломинку. Нет нет нет . Я был так близко! Ты, я и кто ? Это был Кингстон? Я не был уверен, но если они были вместе до того, как она… она… И после всего, что он рассказал о своем желании сбежать, прежде чем она умрет… Боже, я теряла надежду, и это было только начало.

Я все еще не приблизился к тому, чтобы доверять ему. В конце концов, он купил меня на аукционе, как кусок мяса. Он оттащил меня от Переса, лишив меня возможности узнать, что случилось с моей сестрой.

Я обняла руки за талию, изучая окрестности, но библиотека была пуста. Я прислонился к окну, сон все еще свеж в моей памяти.

Агония лизала все мое тело, пока я копался в воспоминаниях. У меня были все основания полагать, что это было настоящее воспоминание: образы моей сестры были такими яркими, что у меня защемило сердце.

Я вытерла потные волосы со лба и тяжело вздохнула. Это было самое большее, что я помнил после ее смерти. Мы говорили о побеге. Как и сказал Кингстон .

Глядя в запотевшее окно, я заметил, что остатки грозы наконец-то рассеялись. Я наблюдал, как облака медленно удаляются — в течение нескольких минут, а может, и часов. Я не мог не чувствовать зависти; они приходили и уходили, наслаждаясь своим путешествием, а я оставался здесь. Растерян и обеспокоен.

Сползнув с подоконника, я тихо вышел из комнаты. В коридоре было пусто, в доме царила устрашающая тишина, пока я спускался по лестнице.

Я схватился за поручень, чтобы сохранить равновесие, почти ожидая, что Кингстон выскочит из тени, как призрак, и столкнет меня насмерть. Или обратно в мою комнату. Присяжные все еще не знали его намерений.

Оказавшись внизу лестницы, я широко распахнул входную дверь. Птицы щебетали, призывая меня на свободу. Я последовал зову, и как только переступил порог, мои веки затрепетали от блаженства.

Свобода.

Возможно, это было мимолетно, но это было так приятно. Я откинул голову назад и наслаждался ощущением солнца на своей коже, соленым воздухом. на моем языке. Я услышал шум волн вдалеке, и меня пронзила волна счастья.

Я начал идти, затем бежать, быстрее и сильнее, мои мышцы кричали от усилий. Пот катился по моей спине, джинсы, которые я носил, были для этого слишком жаркими. Но я все это проигнорировал.

Мне показалось, что я бежал часами, хотя прошло не более пяти или десяти минут, когда я резко остановился.

Меня встретил белый песок, и я ступил на него, скрипя ботинками. Солнце отбрасывало на небо красивый розовый оттенок жевательной резинки, его отражение отражалось от гладкой поверхности воды. Это было идеальное зрелище.

Кончики пальцев на моей левой руке по-старому, знакомо звенели, стремясь схватить карандаш и сделать набросок, увековечивая этот вид. Я поднес правую руку к левому запястью, обхватив ее пальцами и вращая круговыми движениями — привычка, которую я где-то приобрел за годы.

Я скинула туфли, расстегнула джинсы и стянула их с ног. Оставшись в трусах и футболке, я спустился к воде. Я дошла до бедер, наслаждаясь соленой водой, плещущейся по моим ногам.