Царство небесное

– Само собой, я дам тебе коня. И мое лучшее седло. Помнишь, то, немецкой работы, которое мне подарил еще прежний король? Дам и уздечку из фламандской кожи, и все прочее, что нужно. Хоть и не хочу всем сердцем, чтобы ты ехал в эту проклятую Англию, к этой хитрой ведьме королеве Элеоноре. Вот уж кто колдунья так колдунья! Ей теперь под семьдесят лет, а кто ее видел, говорят, что она до сих пор хороша, и в нее влюбляются рыцари и менестрели! Разве без колдовства такое бывает? Но в этом случае как раз ты имеешь преимущество над законным сыном – законному я мог бы запретить эту безумную поездку, а тебе не могу. И дам мое благословение, к которому прибавлю горсть серебра – я не богат, но уж что наберу...

Кузнец слушал, снова опустив голову. Ему было стыдно перед отцом, и он отлично понимал, что старый барон прав. Но теперь дело было не в одном лишь дружеском долге. Рукопись знаменитого Эдгара из Оверни, его легендарного прапрадеда, всколыхнула в юноше чувства, которых он не испытывал никогда – будто подземный источник вырвался из долгого плена на поверхность и бурными струями устремился в новое неведомое русло. Кузнец Эдгар вдруг обнаружил в себе незнакомые прежде волнение и жажду – он думал о подвигах, битвах, приключениях и понимал, что всю жизнь лишь внушал себе, будто они ему не нужны и не интересны. В его жилах текла кровь прославленного рыцаря, великого воина и героя, и он не мог справиться с ее зовом. Далекий Иерусалим, Гроб Господень, знойные пустыни, сабли сарацинов, изнуряющие походы, битвы, – все это уже не казалось далекой сказкой, увлекательной, но не манящей. Юноша спрашивал себя: «Могу ли я?» И сам себе отвечал: «А отчего же нет?»

– Спасибо тебе, отец! – от всего сердца воскликнул Эдгар. – Спасибо тебе! Это не так: у тебя есть право запретить мне ехать, ты ведь никогда от меня не отрекался... Но разрешение уже дано. И еще одна просьба: в такую поездку нужен ведь и оруженосец, верно?

Барон заглянул в опустевший кубок сына и наполнил его, не забыв затем и свой. На его губах мелькнула и пропала усмешка.

– Ишь, как ты быстро вообразил себя рыцарем! Да нет, не обижайся. Оруженосец, само собой, нужен, однако я не представляю, кого из моих слуг можно было бы отправить с тобой. Те, кто бывал со мной в походах, уже стары, а молодые в воины не годятся – мужичье и только! Но ведь не с одним же оруженосцем ты повезешь принцессу Наваррскую в Сицилию?

– Нет, конечно. У королевы Элеоноры, разумеется, будет свита, которая поедет с ней и с принцессой. Да и Беренгария, думаю, не одна явилась в Англию. Но именно я... Тьфу! Именно Луи отвечает за то, чтобы обе дамы целыми и невредимыми добрались до Мессины.

Барон хотел что-то сказать в ответ, но не успел. В это самое мгновение двери зала, где они так спокойно пировали, распахнулись, и одна за другой в него не вбежали, а влетели три борзые. С лаем, обгоняя друг друга, все они ринулись к столу, при этом так высоко прыгая, будто собирались перескочить через стол, а то и через голову хозяина.

– Стой! – завопил барон, замахиваясь на первую же подлетевшую к нему собаку. – Прочь, негодные! Что за наглость такая?! Вон! Ничего со стола не получите, а не уберетесь, велю вас с утра вообще не кормить! Мало вам кабаньих потрохов? Вон, вон!!!

Эдгар, подняв повыше руку с остатками кабаньей ноги, от души хохотал, видя негодование отца и упорство борзых, которые сперва было отпрянули от стола, но потом закрутились возле него вновь, вытягивая свои длинные морды к блюду с еще не тронутым кроликом, то и дело разевая огромные пасти и умильно свешивая длинные розовые языки. Окрики хозяина их, конечно, смущали, но запах мяса был сильнее страха перед хозяйской плеткой, которой к тому же в руках у барона в этот момент не было.

– Трибо! Алиф! Ронга! Назад! Ко мне!

Вслед за звонким окриком, донесшимся от дверей зала, раздался какой-то особенный, пронзительный, с переливами свист. Все три борзые разом встали, присели на задние лапы, затем вновь вскочили и, размахивая хвостами, помчались к дверям, к тому, кто позвал их.