Царство призраков

– Я не стану препятствовать твоему замыслу, Хозяин. Неизменно и беспрекословно останусь твоим покорным слугой и союзником.

Неужели это существо действительно не понимает, какой вред наносит? С другой стороны, можно ли его винить в том, что он поступает сообразно своей природе? Мейсон обладал свободой действий, собственной волей. В то время как духи являлись рабами импульсов, определяемых их душевными травмами. Он сделал неправильный выбор… снова.

И все же он должен был что-то предпринять. Мия находилась в опасности, он не мог это игнорировать; он обязан исправить свои ошибки. И сделка со Слугой – единственный инструмент, оказавшийся в его распоряжении.

– Ладно, – проговорил наконец Мейсон. – Покажи мне правду.

Не успели слова сорваться с языка, как метка на руке засветилась, словно кто-то провел по коже огненным клинком. Горизонтальная линия, прочерченная через первый полумесяц, вновь начала ползти, пересекая вторую половину метки. Сознание Мейсона помутилось, его разум захлестнула ударная волна образов.

Он видел, как руки женщины – Русалки – обвились вокруг шеи Кая, как она нашептывала ему на ухо мерзкие соблазны. Наблюдал, как она соблазняет Винсента, доводя его до безумия, подбивая совершить ужасный поступок. До него был другой мужчина с Кипарисового болота, а перед ним еще один, и еще, и еще. Ее тело оживляла лишь порождаемая ею трагедия, однако жизнь не переставала вытекать из нее, сочиться из ее пор. Поскольку изначально ей не принадлежала. Украденная жизненная сила – химическая субстанция, бурлящая в непригодном для нее сосуде. Как если бы в нем образовалось множество крошечных отверстий, которые никак не могли затянуться. Неважно, как часто она наполняла сосуд до краев, загадочная субстанция, называемая жизнью, продолжала вытекать медленно, незаметно, пока последние капли не собирались в крошечных щелях на дне ее прогнившей души.

Мейсон чувствовал, что его череп трещит по швам, объем информации оказался невыносимым. Его сердце разрывалось, переживая каждый момент козней Русалки, наблюдая, как она снова и снова повторяет проклятый цикл заражения, растления и убийства. Воспоминания прокручивались в обратном порядке, поэтому вскоре Русалка перестала быть демоном, а превратилась в труп, плывущий по ручью, в женщину, которая пострадала от жестокого предательства. Похоже, именно с этой трагедии началась история демона Русалки.

Задыхаясь, Мейсон рухнул на колени, его легкие разрывались, словно он оказался под водой. Он напряг мышцы шеи, пытаясь поднять голову, но что-то держало его сзади, погружая обратно под воду.

Перед его глазами проносились последние моменты жизни Русалки. Зажмурив веки, Мейсон упал на бок и начал биться в конвульсиях, воспоминания вплетались в каждое нервное окончание. Если визуальное переживание ее смерти и не убьет его тело, то, несомненно, уничтожит его душу.

Мейсон стиснул зубы, чтобы случайно не прикусить язык, потом сунул руку в карман и сжал камень сновидений, умоляя его прекратить его мучения. Камень все сильнее нагревался в ладони, дрожь в теле Мейсона постепенно стихала, оставляя лишь легкий озноб.

С трудом соображая, Мейсон пытался сориентироваться, где он находится.

– Ты в Приюте Орма, – выдохнул он. – Приют Орма. Не в лесу, не в ручье, не в воде. Зеленое, а не черное. Вязы, а не ивы. Болота. Монстры, – лепетал он, царапая ладони о гравий, пытаясь подняться на ноги, но снова обессиленно падая.

Мейсон терял хватку или уже потерял? Каждое его слово сливалось с голосом Слуги. Стоило закрыть рот, как в его разум вторгался шепот сущности, наделяя каждую мелочь скрытым смыслом и невысказанной историей.

Мир вокруг казался сплошной загадкой.

Как людям удавалось существовать в своих мирках? Неужели они не видели связей?

Мейсона охватил благоговейный ужас. Он чувствовал рябь на ткани времени и пространства, последствия каждого действия, каждой реакции. Разум разрывался от непомерной тяжести абсолютного знания Слуги.

Доктор был прав с самого начала. Черная Лощина. Кипарисовое болото. Приют Орма.

Все они были связаны.

Мия. Сновидица. Богиня, порожденная насилием. Богиня, которой суждено вернуться к насилию.

Он должен открыть ей правду.

Глава 23

КАЙ

Кай не сдвинулся с места, ядовитый поцелуй Русалки все еще горел на губах. Он наблюдал за ее отдаляющейся фигурой, тощие ноги демоницы подгибались, с трудом удерживая вес тела. После всего сказанного ею у него не хватало духа броситься в погоню.

– Ее и след простыл, – заметил Кай.

Ага. – Велизара, казалось, это совсем не заботило.

Кай чувствовал брата, подобно второму сердцу, бьющемуся рядом с его собственным. Присутствие наполняло каждую клетку тела.

Почувствовав во рту привкус металла, Кай сплюнул кровь. Язык Русалки на вкус напоминал кислоту.

– А ты все так же полон дерьма, брат, – Кай чуть не подавился этим словом. – Похоже, ничего не изменилось.