Царство Солнца. От Птолемея до Эйнштейна

1 января 1802 г., ровно через год после  открытия Пиацци, Генрих В.М. Ольберс (один из членов немецкой корпорации охотников за планетами) вновь обнаружил эту планету там, где предсказал Гаусс.

Пиацци попросил, чтобы новую планету назвали Церерой в честь римской богини плодородия (у греков ее имя было Деметра), и его просьбу исполнили. Церера была богиней, которую особо связывали с  Сицилией.

Расстояние Цереры от Солнца на основе «Земля равна 10» оказалось равным 27,7. Это было почти число 28, которого  требовало правило Тициуса —Боде.

Тут было только одно разочарование. Церера оказалась такой тусклой! Юпитер отстоял от Земли почти вдвое дальше, чем Церера, Сатурн — в пять раз дальше,  однако Юпитер и Сатурн были яркими, а вот Цереру невооруженным взглядом  рассмотреть вообще было нельзя. Даже Уран,  находившийся от Земли в десять раз дальше Цереры, был ярче ее.

Очевидным объяснением было то, что  Церера оказалась крошечной. Выяснилось, что ее диаметр составляет всего 770 километров. Ее масса была в сто раз меньше, чем масса Луны. Если не считать двух спутников  Сатурна, то Церера была самым маленьким небесным телом, открытым к этому времени.

Неужели это все, что можно было найти в промежутке между Марсом и Юпитером?

НЕ ОДНА, А ЧЕТЫРЕ

Немецкая команда, искавшая планеты, не могла поверить, что поиск окончен. Или, может быть, после таких капитальных  приготовлений им просто невыносимо было  ничего не делать, и они решили просматривать небеса, чтобы обнаружить там все, что  удастся.

Как бы то ни было, они продолжали  наблюдать — и в 1802 г. Ольберсу опять повезло. Он заново обнаружил Цереру, а  теперь нашел еще одну движущуюся звезду, очень похожую на нее. Гаусс взял  наблюдения Ольберса, рассчитал орбиту — и  оказалось, что эта новая планета тоже  вращается между Марсом и Юпитером. Ольберс назвал новую планету Палладой (одним из имен Афины, греческой богини мудрости). Однако тогда как орбита Цереры была  почти круговой, орбита Паллады имела  большой эксцентриситет.

Это было удивительно и, несмотря на  оптимизм охотников за планетами,  неожиданно. Две планеты в одной области  пространства! А впереди ждали новые открытия.

В 1804 г. третью небольшую планету открыл еще один член немецкой группы, К.Л. Гардинг, — и тоже в промежутке между Марсом и Юпитером. Ольберс  обратил внимание на то, что в определенной  области пространства все три орбиты очень сближались. Он подумал, что там могла расколоться довольно крупная планета,  оставив после себя осколки. Он продолжал наблюдать за этой областью и в 1807 г. обнаружил четвертую маленькую планету. К этому времени уже устоялся обычай  называть малые планеты именами богинь. Все крупные планеты, за исключением Венеры, были названы в честь богов. Итак, третью планету назвали Юноной, по имени жены Юпитера, а четвертую — Вестой, в честь богини домашнего очага.

На этом поиски закончились. Всем  казалось, что четыре планеты на том месте, где ожидалась одна, — это вполне достаточно. Четвертую обнаружили только после трех лет поисков, так что, возможно, больше там ничего и не было. Конечно, более новые планеты оказались даже меньше Цереры. Диаметр Паллады был всего 490  километров, Весты — 385 километров, а Юноны — 225 километров. Их иногда называют  «большой четверкой».

Однако из этих четырех самая яркая — Веста. Бывают такие моменты, когда Веста настолько ярка, что становится даже  различимой невооруженным глазом. Почему она является самой яркой, не будучи самой крупной, пока неизвестно.

Как ни малы были эти планеты, их  открытие произвело фурор — почти такой же, как открытие Гершелем Урана.

В 1803 г. Клаирот, который за  пятнадцать лет до этого открыл элемент уран, был в числе тех, кто помог открыть еще один новый элемент. Его назвали церием, в честь Цереры. В том же году британский химик Уильям Хайд Волластон открыл элемент, который назвал палладием, в честь Паллады. Примерно в то же время считались  открытыми еще два элемента, получившие название вестий и юноний, но на самом деле это оказалось ошибкой.

Примерно в это же время английский поэт Джон Ките написал оду «На первое  прочтение Гомера Чэнмена», в которую включил строки:

И наблюдателем небес себя я ощутил,
Который новую планету зрит.

Однако встал вопрос о том, как именно называть эти новые планеты в  совокупности. Они как-то не вписывались в общую  семью планет, а во многом вели себя очень капризно. Во-первых, их орбиты лежали очень близко друг от друга. Эти орбиты также имели более высокий эксцентриситет, чем у орбит хорошо известных планет, и были сильнее наклонены по отношению к орбите Земли. И потом, новые планеты были так необычайно малы!