«Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»

Не надеются, подумалось вдруг. Каждому прекрасно известен расклад сил, и никакой надежды задержать поляков быть не может. Лишь дальше, когда войска будут собраны в кулак и налажено нормальное руководство. Это же аксиома военного дела, известная каждому унтеру, не то что офицеру.

— Слышь, комиссар. Бери одну повозку, пару расторопных солдат да гони на станцию. Там должен быть паровоз с вагонами, пусть подают его задним ходом сюда. Пешим ходом не оторвемся, а держаться долго не сможем. Как увижу, что состав на месте, начну отступление. Погрузимся, и пусть тогда хоть скачут за нами, хоть бегут.

Чижевский понимал, что он легко может стать козлом отпущения, однако не класть же солдат без всякого смысла! Даже если удастся простоять здесь до вечера, в чем он весьма сомневался, противник с легкостью обойдет одинокую роту, и окажется далеко в тылу. Никто не станет ломиться в ворота, когда по сторонам отсутствует забор.

— Хорошо, — спорить Тертков не стал. Ему давно хотелось оказаться подальше от линии объявившегося фронта, а тут командир сам предложил ему неплохой выход.

Впрочем, капитан подумал и о другой возможности: не удерет ли политический руководитель сам по себе? Всякое может быть в нынешние времена. Просто одному ведь будет хуже. И на прорвавшихся поляков можно налететь, и начальству объяснять, куда делись остальные. Тут ведь еще здравый смысл. Каков бы комиссар ни был, в данный момент ему выгоднее исполнить приказ.

Затихший было бой опять возобновился. Артиллеристы отчаялись накрыть оборонявшихся шрапнелью, хотя это в данном случае было самым надежным, и перешли на гранаты. Снег взмывался вверх от разрывов, вначале опять неточных, но постепенно они становились все ближе и ближе.

Теперь в цепи уже никто не шутил. Вот откуда-то послышался крик, и двое солдат потащили в тыл третьего, а чуть дальше снаряд вообще упал настолько удачно, что разнес кого-то на куски.

— Передать по цепи: держаться! Будем отходить, все поляжем. Скоро подойдет поезд, и тогда…

На некоторое время подействовало. Люди то и дело оборачивались, высматривали паровозный дым, но, во всяком случае, держались, и очередная атака вновь захлебнулась в самом начале. Но может, Чижевский заблуждался насчет противника, и неведомый ему командир элементарно не желал лишних потерь. Зачем брать позицию в лоб? В бинокль было видно, как в сторону пошла кавалерия, а перед тем там уже скрылась часть пехоты. Роты две, не меньше.

Теперь все зависело от проворства комиссара. Сумеет убедить и организовать, или же обход станет свершившимся фактом, и ни о каком отступлении по железной дороге не будет речи?

— Всех раненых в тыл! Офицеров ко мне!

Судьба хранила обоих субалтернов.

— Степанкин! Бери полуроту и отходите. Ползком, чтобы не заметили.

— Но…

— Выполнять, товарищ поручик! Отходишь с полверсты, там занимаешь оборону. Мы — следом. Так и будем двигаться, прикрывая друг друга. Раненых и повозки сразу отошли подальше. Чтобы как только подойдет состав, сразу можно было бы погрузить. Пулемет пока останется со мной.

Конечно, тащить тяжелый «максим» — удовольствие небольшое, но солдаты здоровые, справятся. Да и стоит он полуроты.

— А мы когда? — Мельчугов поедал глазами начальство.

— Вот займут позицию, и двинем. Мало ли…

А сам постоянно думал: вернется комиссар или нет?

— Дым! — выкрикнул кто-то из солдат.

Вернулся… И пусть самого состава пока было не видно, да и до места, где уже разобрали рельсы, еще требовалось дойти, но главное было иное: спасены!

ГЛАВА 14 Сибирь и Харбин

1

Казалось, что недавние события повторяются по второму кругу. Вроде совсем недавно происходило нечто похожее, и вдруг оно же случается опять. Если же концовка будет такой же, то все. С учетом зимней истории.

Нет, благодарность Николаев с Сухановым получили. Начальник на радостях даже не стал интересоваться прочими результатами поездки, хотя командировка оформлялась не для погони за очередными мелкими бандами. Ненужных результатов не бывает. Тут важно их правильно преподнести тем, кто занимает более высокое место в служебной иерархии. Сам Покровский, кем бы ни принято его считать по версии правительства, обязан проходить по политическому ведомству, а вот обычные банды — это уже дело милиции. Хотя по малочисленности своей бороться с подобными проявлениями народного стремления все взять и поделить она реально не может. Тем ценнее нечаянная победа.

— С тобой поговорить хотят. — Начальник отвел взгляд, словно совершил некую пакость.

— Кто? — Почему-то на ум пришли газетчики. Общаться с представителями прессы не хотелось. Зачем эта лишняя болтовня?

— Опять комитетчики.

— Это… Я им в прошлый раз все сказал. О чем еще?

— Мне откуда знать? Они со мной не делятся.

И вот теперь приходится сидеть напротив кучерявого темноволосого мужчины средних лет, а тот все ходит вокруг да около, изрекает очевидные истины да задает никчемные вопросы.

— Это… Что вы от меня хотите? — не выдержал Николаев. — Не просто же поговорить.