Царствование императора Николая II

Но к концу 1904 г., несмотря на сильное политическое возбуждение в интеллигенции и в земских кругах, ничто, казалось, не предвещало серьезных революционных потрясений. Что у нас есть? - спрашивало «Освобождение»,68 с некоторым преувеличением подсчитывая силы «освободительного движения»: «Вся интеллигенция и часть народа; все земство, вся печать, часть городских дум, все корпорации (юристы, врачи и т. д.)… Нам обещали поддержку социалистические партии… За нас вся Финляндия… За нас угнетенная Польша и изнывающее в черте оседлости еврейское население».

Активное недовольство существующим строем сказывалось всего сильнее в нерусской части населения - к общим причинам прибавлялось недовольство «обрусительной» политикой - и особенно в еврейских кругах, болезненно ощущавших лежавшие на них правоограничения.69 Но первый удар был нанесен не с той стороны…

Внутренние волнения в России были необходимы Японии как воздух. Несомненно, она дорого дала бы, чтобы их вызвать. Имела ли она возможность это сделать и в какой мере она это делала? Тогда, в 1904-1905 гг., одно такое предположение вызывало в русском обществе только презрительное негодование. В настоящее время это уже никому не кажется столь невероятными.

Следует различать два понятия: неверно было бы утверждать, что революцию делали за иностранные деньги. Люди, отдававшие все свои силы делу революции, готовые отдать за нее и жизнь, делали это не ради получения денег от кого бы то ни было. Но в известной мере революция делалась на иностранные деньги: внутренние враги русской власти (вернее - часть их) не отказывались от помощи ее внешних врагов. Об одном факте такого рода, относящемся к зиме 1904-1905 гг., открыто пишет в своих воспоминаниях руководитель боевой организации с.-р. Б. В. Савинков.70 «Член финской партии активного сопротивления, Конни Циллиакус, сообщил центральному комитету, что через него поступило на русскую революцию пожертвование от американских миллионеров в размере миллиона франков, причем американцы ставят условием, чтобы эти деньги пошли на вооружение народа и распределены были между всеми революционными партиями. Ц. К. принял эту сумму, вычтя 100 000 фр. на боевую организацию». (В «Новом Времени» - писал далее Савинков - весною 1906 г. утверждали, что это пожертвование сделано не американцами, а японским правительством, но нет оснований сомневаться в словах Конни Циллиакуса)…71

Это пожертвование, конечно, не было единственным; правда, указания на значительно более крупные суммы не были документально доказаны; но надо иметь в виду, что ни дающие, ни берущие не были заинтересованы в огласке. Английский журналист Диллон, определенный враг царской власти, написал в своей книге «Закат России»: «Японцы раздавали деньги русским революционерам известных оттенков, и на это были затрачены значительные суммы. Я должен сказать, что это бесспорный факт». О том же свидетельствует в своих мемуарах б. русский посланник в Токио, барон Р. Р. Розен.

В такой обстановке внезапно разразилось в С.-Петербурге рабочее движение невиданной силы.

В столичной рабочей среде уже лет десять активно действовали социал-демократические кружки, и число их сторонников было довольно значительно, хотя, конечно, они оставались меньшинством. «Зубатовские» организации сначала вовсе не привились в Петербурге. Только осенью 1903 г. основалось Общество фабрично-заводских рабочих, во главе которого стал о. Георгий Гапон, священник церкви при Пересыльной тюрьме.

Гапон был, несомненно, недюжинным демагогом, а также человеком, весьма неразборчивым в средствах; его истинные убеждения так и остались неясными; по-видимому, он просто плыл по течению, поддаваясь влиянию своего социалистического окружения. Разница с Зубатовым была огромная: тот внушал рабочим, что власть им не враг, а необходимый союзник, тогда как Гапон только пользовался сношениями с властями как ширмой, а вел пропаганду совсем иного рода.

«Гапон стал мало-помалу сближаться с наиболее сознательными рабочими… Это были люди, прошедшие партийную школу, но по тем или иным причинам не примкнувшие к партиям. Осторожно, но чрезвычайно настойчиво Гапон подобрал себе кружок такого рода приближенных… План его состоял в том, чтобы так или иначе расшевелить рабочую массу, не поддающуюся воздействию конспиративных деятелей».72

Сначала Гапон действовал «сдержанно и осторожно». Но к концу ноября 1904 г. деятельность общества «приняла характер систематической пропаганды».73 Гапон стал искать сближения с левой интеллигенцией и обещал подготовить рабочее выступление; только - говорил он - «я должен ждать какого-нибудь внешнего события; пусть падет Артур».74

Петербургский градоначальник Фуллон настолько мало подозревал истинные намерения Гапона, что еще в начале декабря 1904 г. выступил на открытии нового отдела его общества, высказывая пожелание, чтобы рабочие «всегда одерживали верх над капиталистами».