Царствование императора Николая II

В Г. совете, несмотря на возражения не только левых, но и нескольких правых, проект был принят огромным большинством; он стал законом 17 июня 1910г. По этому закону финский сейм сохранял только совещательный голос во всех существенных вопросах как общеимперского, так и внутреннего законодательства (о печати, о собраниях и союзах, о народном образовании, о полиции и т. д.). До издания новых законов в силе, однако, оставались старые, и фактически особых перемен в Финляндии не произошло. Но антирусские течения в этой области значительно усилились: финляндцы сочли, что русская власть - на этот раз с согласия русских народных представителей - нарушила вторично их исконные права.

П. А. Столыпин, сам долго проживавший в Западном крае (у него было имение в Ковенской губернии, с 1897 г. он был назначен ковенским губернатором и предводителем дворянства), с особым вниманием относился к вопросу о западном земстве. Он решил отложить его введение в тех губерниях, где русских элементов было слишком мало (Ковенской, Виленской, Гродненской), а в остальных шести170 ввести земское положение 1890 г. со значительными поправками. Так как почти все крупное землевладение было польским, ценз был вдвое понижен против общерусского; избиратели были разделены на две курии, польскую и русскую, причем русская везде избирала большее число гласных. Особые правила закрепляли преобладание русских в управах и в составе земских служащих.

В Г. думе этот проект подвергся ожесточенной критике слева за нарушение равенства национальностей. Столыпин горячо защищал свой проект. «Мы стремимся, - говорил он (7.V.1910 г.) оградить права русского экономически слабого большинства от польского экономически и культурно сильного меньшинства… Достойна ли русского правительства роль постороннего наблюдателя, стоящего на историческом ипподроме или в качестве беспристрастного судьи у призового столба и регистрирующего успехи той или иной народности? Цель проекта, - заключил премьер, - запечатлеть открыто и нелицемерно, что Западный край есть и будет край русский, навсегда, навеки!»

В этих же прениях Столыпин произнес свои известные слова (по адресу поляков, упрекавших его в мстительности): «в политике нет мести, но есть последствия».

Дума приняла проект со значительными поправками, смягчавшими его антипольский характер. Она уменьшила число представителей духовенства, отвергла требование, чтобы председатели управ и большинство служащих были русскими, но сохранила самый принцип национальных курий. При окончательном голосовании против проекта высказались как левые, так и правые; и даже националисты, устами еп. Евлогия, объявили, что только «с болью в сердце» голосуют за такой искаженный проект. Тем не менее проект был принят Думой большинством 165 против 139 голосов. Г. совет приступил к его обсуждению только через восемь месяцев.

В Саратовской губернии были большие нелады между церковными и гражданскими властями. Властный епископ Гермоген с амвона обличал губернатора, гр. С. С. Татищева, открыто критиковал политику правительства. Иеромонах Илиодор, еще молодой инок, обладавший редким демагогическим даром, собирал в Царицыне огромные толпы последователей и в еще более резкой форме нападал как на правительство, так и на частных лиц; называл министров «жидомасонами».

Гражданские власти добились, чтобы Синод перевел Илиодора в другую епархию. Но Илиодор с толпой в несколько тысяч человек заперся в монастыре, воздвигнутом руками его последователей, и отказывался повиноваться не только гражданской, но и церковной власти: «уморю себя голодом, если меня не оставят в Царицыне».

Государь не хотел применения силы против религиозно настроенной, хотя и непокорной толпы и отправил своего флигель-адъютанта в Царицын для переговоров. («Народ должен знать, - писал он Столыпину, - что Царю близки его горе и его радости»). Илиодора удалось уговорить подчиниться и уехать в монастырь в Тамбовской губернии.

Но государь, считая, что обер-прокурор Синода (С. М. Лукьянов) проявил во всем этом деле и слабость, и неумелость, решил заменить его бывшим помощником Победоносцева В. К. Саблером, который пользовался большим авторитетом в кругах высшего духовенства. Столыпин защищал Лукьянова. «За действия по отношению к Илиодору, - писал он государю (26.II.1911), - ответственен исключительно я. Если теперь вся видимость обстоятельств сложится, как будто С. М. Лукьянов отставлен за Илиодора, совесть меня будет мучить, что не отстоял. Для государственного человека нет большего греха и большего проступка, как малодушие».

Государь тем не менее назначил В. К. Саблера обер-прокурором Синода.