Первый год войны приближался к концу. Он принес России немало разочарований – отчасти потому, что только немногие сознавали реальные трудности борьбы. Наиболее тяжкие удары постигли флот, тогда как армия оставалась нетронутой. К началу 1905 г. в Маньчжурии было сосредоточено около 300 000 человек. Сибирская дорога пропускала уже по 14 пар поездов в день (вместо 4 в начале войны).
Россия при этом почти не ощущала экономических и финансовых затруднений в связи с войной. Урожай 1904 г. был обильный; промышленность снова увеличила свое производство. Налоги поступали как в мирное время; а золотой запас Госбанка возрос за год на 150 миллионов рублей[66]
и превышал количество банкнот в обращении.Военные расходы (составившие за первый год войны около 600 миллионов рублей) были покрыты отчасти свободной наличностью казначейства (бюджетными остатками прошлых лет), отчасти займами.
Подписка на оба внешних займа в несколько раз превысила сумму выпуска.[67]
Кредит России стоял высоко: она занимала под 5–6 процентов, тогда как Японии, несмотря на все ее успехи, приходилось фактически платить 7–8 процентов.Время работало в пользу России; на втором году должен был сказаться ее более мощный организм – более мощный и в военном, и в финансовом отношении. Япония, раньше пустившая в ход все свои силы, еще была впереди; но Россия
Это сознавали и те, кто совсем того не желал: «Если русские войска одержат победу над японцами, что, в конце концов, совсем уж не так невозможно, как кажется на первый взгляд, – писал некий Н. О-в в «Освобождении»,[68]
– то свобода будет преспокойно задушена под крики ура и колокольный звон торжествующей империи».Только диверсия в тылу русской армии, только внутренние волнения в России могли предотвратить такой исход войны.