Царствование императора Николая II

21 декабря была получена весть о падении Порт-Артура. Тотчас по окончании рождественских праздников – 28 декабря – состоялось заседание 280 представителей гапоновского общества: решено было начать выступление.

Действия развивались планомерно, расширяющимися кругами. 29 декабря дирекции Путиловского завода (работавшего на оборону) было предъявлено требование об увольнении одного мастера, якобы без основания рассчитавшего четверых рабочих. 3 января весь Путиловский завод забастовал; требования уже повысились, но носили еще экономический характер, хотя и были трудноисполнимы: 8-часовой рабочий день, минимум заработной платы.

Общество фабрично-заводских рабочих сразу взяло на себя руководство забастовкой; его представители, с Гапоном во главе, являлись для переговоров с администрацией; они же организовали стачечный комитет и фонд помощи бастующим. Общество в этот момент, очевидно, располагало немалыми средствами.

5 января уже бастовало несколько десятков тысяч рабочих. Министр финансов В. Н. Коковцов представил об этом доклад государю, указывая на экономическую неосуществимость требований и на вредную роль гапоновского общества.

В тот же вечер 5 января на совещании при участии социал-демократов была составлена политическая программа движения.

Вызвав под неопределенными, но сильно действующими лозунгами «борьба за правду», «за рабочее дело» и т. д. почти всеобщую забастовку петербургских рабочих (быстрый успех движения показывал, что почва была хорошо подготовлена), Гапон и его окружение внезапно и резко повернули движение на политические рельсы.

6 января 22 представителями гапоновского общества была выработана петиция к царю. В этот же день, во время водосвятия на Неве перед Зимним дворцом, произошел странный несчастный случай: одно из орудий батареи, производившей салют, выстрелило картечью. Ни государь, никто из собравшихся на торжество высших представителей власти задет не был; осколками ранило одного городового и выбило несколько стекол во дворце. Но тотчас же пошли слухи о покушении; следствие потом выяснило, что это, видимо, была чья-то простая небрежность… Этот выстрел также содействовал созданию тревожного, напряженного настроения.

7 января в последний раз вышли газеты; с этого дня забастовка распространилась и на типографии. Тогда во взволнованную рабочую массу была неожиданно брошена идея похода к Зимнему дворцу.

Эта идея принадлежала Гапону и его окружению, и петицию помогали составлять социал-демократы. Уже из этого видно, что не могло быть речи о «порыве народа к своему царю». Содержание петиции достаточно ясно об этом свидетельствовало. Примитивная демагогия Гапона служила в ней предисловием к весьма определенным социал-демократическим лозунгам. Она начиналась понятными всякому рабочему словами о том, как тяжело живется трудящимся; тон постепенно повышался: «Нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества… Мы немногого просим; мы желаем только того, без чего наша жизнь – не жизнь, а каторга… Разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть нам всем, трудящимся? Пусть живут и наслаждаются капиталисты и чиновники…»

После этого выдвигались требования: «Немедленно повели созвать представителей земли Русской… Повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов. Это самая наша главная просьба, в ней и на ней зиждется все, это главный и единственный пластырь для наших ран».

Затем было еще тринадцать пунктов, в том числе – все свободы, равенство без различия вероисповедания и национальности, ответственность министров «перед народом», политическая амнистия и даже – отмена всех косвенных налогов. Перечисление требований кончалось словами: «Повели и поклянись исполнить их… А не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу – мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом».

Корреспондент парижской Humanite, Авенар, 8 (21) января в восторге писал: «Резолюции либеральных банкетов и даже земств бледнеют перед теми, которые депутация рабочих попытается завтра представить царю».

Власти были застигнуты врасплох быстро возникшей опасностью. Политический характер движения выяснился только 7-го. Газет не было. Министр финансов В. Н. Коковцов, например, узнал о готовящихся событиях только вечером 8 января, когда его вызвали на экстренное совещание у министра внутренних дел. Градоначальник до последней минуты надеялся, что Гапон «уладит все дело»! Угроза движения стотысячной толпы на дворец с петицией революционного содержания создавала для власти трудную задачу.