Царствование императора Николая II

Еще более определенно выражался А. С. Ермолов. «Агитация не прекратилась, готовятся покушения, – говорил он государю (17 января). – Волнения перекинулись в большую часть городов, везде их приходится усмирять вооруженной силой… Что делать, если они перекинутся в селения? Когда поднимутся крестьяне, какими силами и какими войсками усмирять тогда эту новую пугачевщину? И можно ли тогда быть уверенным в войсках?»

Государь предложил министрам собраться на совещание, которое и состоялось 18 января под председательством Витте. Был выдвинут проект манифеста, в котором выражались бы скорбь и ужас по поводу событий в Петербурге и указывалось, что эти события не были государю своевременно известны. Витте даже предлагал упомянуть, что войска «действовали не по его велению», на что граф Сольский ответил: «Нельзя допустить, что его войска действуют не по его велению!»

Государь, однако, отверг идею такого манифеста; он не желал перекладывать ответственность на других и всецело разделял мнение графа Сольского в вопросе о войсках. Вместо этого он поручил Д. Ф. Трепову собрать делегацию из рабочих разных заводов и 19 января принял ее в Царском Селе, выразив в речи свое отношение к происшедшему.

«Вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины, – сказал государь. – Стачки и мятежные сборища только возбуждают толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить… Но мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах – преступно».

Государь в то же время распорядился отпустить 50 000 рублей на пособия семьям пострадавших 9 января и поручил сенатору Шидловскому созвать комиссию для выяснения нужд рабочих при участии выборных из их среды. Выборы в эту комиссию были только использованы для политической демонстрации: выборщики собрались и вместо обсуждения рабочих нужд выставили ряд политических требований, в частности – возобновление деятельности гапоновского общества. Комиссия Шидловского так и не приступила к работам.

После того как термин «Учредительное собрание» появился в гапоновской петиции, самые умеренные земцы и такие газеты, как «Санкт-Петербургские ведомости», «Свет», «Новое время», открыто заговорили о необходимости Земского собора. Из правой печати только «Московские ведомости» (В. А. Грингмут) последовательно выдерживали свою прежнюю линию.

На дворянском собрании Московской губернии 22 января резко столкнулись два течения, и консервативное крыло во главе с братьями Самариными одержало верх большинством всего 219 против 147 голосов. В тот момент это был едва ли не единственный протест против революционного натиска. «Война, война трудная, еще небывалая по своему упорству, приковала к себе все силы государства. А между тем внутренняя смута расшатывает общество и волнует народ, – говорилось в адресе. – Ныне ли, в столь тяжелую пору, думать о каком-либо коренном преобразовании государственного строя России? Пусть минует военная гроза, пусть уляжется смута; тогда, направленная державной десницей твоей, Россия найдет пути для надежного устроения своей жизни… Царствуй в сознании своей силы, самодержавный государь!»

Характерно, что об этом адресе отозвались отрицательно и «Новое время», и даже «Русский вестник» со «Светом», не говоря уже о более левых органах печати.

В Русском собрании идею совещательного Земского собора как русскую форму представительства, в противовес Учредительному собранию, защищали генерал Киреев и А. В. Васильев (против приват-доцента Б. В. Никольского, противника каких-либо перемен).

Высшие учебные заведения одно за другим объявляли забастовку «впредь до созыва Учредительного собрания». В Санкт-Петербургском университете младшие преподаватели еще до студенческой сходки высказались большинством 87 против 4 за прекращение занятий. Протесты меньшинства не помогли: хотя в газетах и появились несколько сот писем студентов, высказывавшихся за продолжение занятий, само правительство решило прервать до осени занятия в высших учебных заведениях.

* * *

4 февраля взрывом бомбы социал-революционера Каляева был убит великий князь Сергей Александрович, которого, так же как и великого князя Владимира Александровича, революционные крути считали главою «партии сопротивления». Великий князь Сергей Александрович, много лет занимавший пост московского генерал-губернатора, действительно был человеком твердых консервативных воззрений, способным в то же время и на смелую инициативу. Только благодаря его поддержке С. П. Зубатову удалось организовать свои монархические рабочие союзы в Москве. Смерть великого князя была тяжелым ударом для русской власти.

Террористы, по слухам, готовили покушение и на государя, который поэтому лишен был возможности прибыть в Москву на похороны своего дяди: слишком много в эти смутные дни зависело от его жизни: наследнику не было года, а брат государя был еще молод и стоял далеко от государственных дел…