Царствование императора Николая II

В марте начали распространяться слухи о раскрытии какой-то крупной шпионской организации во главе с жандармским полковником Мясоедовым. Появилось официальное сообщение о том, что этот Мясоедов приговорен военно-полевым судом к смертной казни и повешен. Все это дело осталось окутано покровом военной тайны.[226] Но в обществе вспомнили, что этого самого полковника Мясоедова несколько лет назад обвинял в измене А. И. Гучков, что военный министр Сухомлинов, наоборот, ему покровительствовал; и «делом Мясоедова», подробности которого никто не знал, пользовались для своей агитации враги правительства, попутно подчеркивавшие прозорливость А. И. Гучкова.

В начале апреля положение на театре военных действий казалось вполне благоприятным. Русские войска занимали более двух третей Галиции и Буковины; они владели хребтом Карпат на значительном протяжении, пролагая себе путь к Венгерской равнине. Считалось, что вторжение в Венгрию приведет к ее отделению от Австрии и к быстрому крушению Дунайской монархии. Фронт в царстве Польском стоял почти неподвижно более четырех месяцев; попытки немецкого зимнего наступления были отбиты под Праснышем (к северу от линии Бобр – Нарев). Севернее русские войска находились у самой границы Пруссии и еще в начале марта совершили успешный налет на города Мемель и Таурогген.

Союзники, после неудачной попытки форсировать Дарданеллы флотом, высадили в апреле десант на Галлипольском полуострове. С Италией заканчивались переговоры о ее вступлении в войну на стороне союзников; для этого ей пришлось обещать обширные территории адриатического побережья, населенные славянами.

В такой обстановке государь по приглашению Верховного главнокомандующего прибыл в Галицию, чтобы осмотреть области, присоединение которых к России считалось уже бесспорным. 9 апреля он был во Львове, где ему представлялись новые власти города; 10-е и 11-е государь провел в недавно отвоеванном Перемышле, где подробно осматривал полуразрушенные мощные укрепления. Во Львове толпы местного населения приветствовали русского царя.

* * *

17 апреля произошел взрыв большого военного завода на Охте, изготовлявшего трубки для снарядов; сотрясение почувствовалось на десятки верст вокруг Петербурга. Разрушение этого завода, произведенное вражескими агентами, было серьезным ударом для снабжения русской армии.

Вечером 18 апреля (1 мая н. ст.) на галицийском фронте началось большое австро-германское наступление, с применением – в первый раз – нового приема борьбы, с тех пор вошедшего в правило, – «ураганного огня», особенно действенного в отношении противника, страдавшего недостатком военного снабжения.

Генерал Н. Н. Головин[227] дает такое картинное описание этого приема:

«Подползая, как огромный зверь, германская армия придвигала свои передовые части к русским окопам достаточно близко, чтобы приковать внимание противника и занять эти окопы немедленно по их очищении. Затем гигантский зверь подтягивал свой хвост – тяжелую артиллерию. Она занимала позиции, находящиеся за пределами досягаемости для русской полевой артиллерии, и тяжелые орудия начинали осыпать русские окопы градом снарядов… Это продолжалось до тех пор, пока ничего не оставалось от окопов и их защитников. Затем зверь осторожно протягивал лапы – пехотные части – и занимал разрушенные окопы. За это время русская артиллерия и русский тыл подвергался жестокому огню германских тяжелых орудий, тогда как германская полевая артиллерия и пулеметы должны были защищать наступающую пехоту от русских контратак.

…Окончательно завладев русскими окопами, зверь опять подтягивал свой хвост, и тяжелые орудия начинали методически разрушать следующую русскую оборонительную линию. Никакое препятствие не мешало немцам повторять этот прием наступления».

Это применение метода «ураганного огня» внезапно и резко обнаружило огромное неравенство сил: двумстам тяжелым орудиям на фронте реки Дунаец, между Горлице и Тарновом, русская армия могла противопоставить всего четыре; на «ураганный огонь» русские могли отвечать всего пятью или десятью снарядами на орудие в день и ружейной стрельбой. «Вследствие превосходства неприятеля в огне тяжелой артиллерии наши войска несут значительные потери. Однако и неприятель при своих атаках жестоко страдал от нашей шрапнели и ружейного огня», – красноречиво говорилось в официальном сообщении от 23 апреля.

Газеты тогда же отмечали, что немцы выбросили в районе Дунайца 700 000 снарядов за несколько часов, тогда как русские заводы производили такое количество за полгода. Результат не замедлил сказаться.