«Царствуй на славу!» Освободитель из будущего

– И все же я хочу увидеть смету, – попросил Николай, – прикиньте, что можно использовать из других проектов. Карл Иванович постарается вам помочь. Ежели понадобится, часть материалов мы пришлем из Москвы. Ну, и раз я уже приехал, – улыбнулся император, – покажите мне завтра Новый Эрмитаж.

– С удовольствием, – улыбнулся архитектор. – Думаю, интерьер вам понравится.

– Вот и увидим, – ответил Николай. – А пока посмотрим план перестройки Михайловского замка.

Василий Петрович кивнул и положил на стол большую картонную папку с рисунками. Присутствующие придвинулись к столу и склонились над чертежами дворца, которому в скором будущем предстояло стать первым зданием Русского музея.

Глава 33

1837 год принес мне осознание того, что колеса истории порой невозможно вытащить из не езженной ими колеи. И бог его знает, кто делает историю – одна личность или массы, но по факту могу сказать, что, даже заранее устранив ключевую личность, порой невозможно изменить результат. Просто на его место придет кто-нибудь другой, и все пойдет по наезженному. То же самое и с энергией масс: практически невозможно ее перенаправить и изменить историю. Обычно громким историческим событиям, таким как войны и революции, предшествует этакий «накопительный» период, когда в обществе или между странами множатся противоречия. И чем дольше этот период, тем тяжелее что-нибудь потом предпринять. Поэтому я и старался провести преобразования задолго до того, как станет поздно. Ибо в реальной истории освобождение крестьян в 1861 году и Столыпинская реформа, начатая в 1906 году, были осуществлены чересчур поздно. В итоге недовольство вылилось в революцию. Я же надеялся, что, начав реформы на тридцать лет раньше, сумею сократить «накопительный» период и снизить напряжение в обществе. Увы, 1837 год внес свои коррективы в мой оптимизм. И хотя происшедшие события являлись скорее локальными, меня эти совпадения просто шокировали.

Первым звоночком стала смерть Александра Сергеевича Пушкина. Судьба поэта немного отличалась от известной мне по книгам. Я не покровительствовал ему, как мой реципиент, но зато Александр Сергеевич не страдал так от цензуры. После перевода столицы в Москву поэт переехал из Петербурга в Сергиев Посад, который облюбовали многие люди творчества, а на зиму переезжал в столицу, где он снимал квартиру в доходном доме.

Помня, что Пушкин был убит на дуэли в 37 лет, и зная его год рождения, я легко вычислил, что его убили в 1837 году. Несмотря на то что дуэли находились под запретом и уголовным кодексом были приравнены к преднамеренному убийству, дворяне нет-нет, да стрелялись. После упразднения сословий дуэль стала этаким отличием для дворян. В некотором роде как сеппуку для самураев. И даже несмотря на то что за это светила казнь или пожизненное, этот вид фронды давал о себе знать.

Просьбу господина Дантеса о зачислении на русскую службу я отклонил. Балов при дворе мы с Шарлоттой давали на порядок меньше, да и поэт с женой большую часть года проводили в Подмосковье. Отчего я считал, что жизни Александра Сергеевича ничего не угрожает, и был страшно доволен, что все так «элегантно» разрулилось. Но оказалось, что у судьбы свои законы. Поехав, несмотря на непогоду, по делам издательства в Сергиев Посад, Александр Сергеевич подхватил пневмонию, и при отсутствии антибиотиков через неделю умер. И мое послезнание тут оказалось бессильно. 37 лет оказались для него роковой чертой, за которую он не смог переступить.

Второй звоночек прозвучал в ноябре 1837 года. О пожаре в Зимнем дворце, после которого все здание выгорело, я читал и даже помнил год, когда это случилось. После переноса столицы в Москву дворец перестал служить императорской резиденцией. Поэтому Зимний дворец и Малый Эрмитаж должны были стать основой громадного музейного комплекса, включающего в себя и строящийся Новый Эрмитаж, в котором планировалось разместить новые коллекции, за коими охотились мои эмиссары по всей Европе. Музей стал публичным – открытым для всех.

Ремонт Зимнего дворца начался в 1835 году и включал переделку всех перекрытий специальными металлическими конструкциями и огнеупорными материалами. А посему я был уверен, что в этой реальности пожара не случится. Но и здесь, как оказалось, я ошибался. Рабочие, чтобы просушить залы, в которых шел ремонт, зажигали жаровни. Вот от одной из них и случился пожар. Произошло ли это из-за разгильдяйства или просто судьба, но в результате выгорел весь второй этаж левого крыла. Благодаря огнеупорным переборкам пожар не распространился далее и его довольно быстро потушили. Тем не менее, сгорели интерьеры таких гениев, как Растрелли и Кваренги, что стало тяжелой утратой.