Цейтнот

Фуад почувствовал, что Румийя недолюбливает Элю. Значит, маневр его удался. Эля была самой симпатичной, самой привлекательной среди девушек на дне рождения, даже лучше Румийи. Итак, стрела его попала в цель. Он видел: Румийя хочет что-то сказать ему, но колеблется. Все-таки она спросила насмешливо:

— Может, вы хотите познакомиться с Элей?

— Да нет, не в этом дело… Мы с ней уже познакомились. — Фуад врал, он не обмолвился с Элей ни словом, но кто мог знать об этом! — Она даже дала мне свой телефон. — Это тоже была ложь, однако кто мог вывести его на чистую воду? — Я записал его, да потерял бумажку.

Румийя деланно усмехнулась. Явно, ей было неприятно слышать об этом. Но она взяла себя в руки, сказала еще более едко:

— Если хотите, я дам вам ее телефон.

— Да, пожалуйста, если это вас не затруднит.

Румийя не дала ему Элин телефон. А он не стал просить его, напоминать. Он достиг своей цели — заинтриговал Румийю, пробудил в ней интерес к себе. Оказывается, человек, проявляющий интерес к другой девушке там, где находится Румийя, сам достоин внимания.

Фуад воспользовался одним из уроков Аси. «Если хочешь вызвать у женщины интерес к себе, проявляй интерес к ее подруге. Больше внимания подруге, меньше ей самой, — объяснила ему Ася в минуту глупой откровенности. — Женщина видит, что ты равнодушен к ней, и ей непременно захочется во что бы то ни стало отбить тебя у подруги, которой ты якобы симпатизируешь. Такое удовольствие! Запомни».

Очевидно, Ася вычитала этот рецепт в каком-нибудь романе или услышала от подруги. Быть может, ее собственный жизненный опыт подтверждал эту «глубокую мысль», и теперь она выдавала ее как свою.

С Асей он познакомился вскоре после поступления в институт, где Ася работала лаборанткой-машинисткой. Это была рыжеволосая женщина, пышногрудая, крепко сбитая, с довольно приятным лицом. Ася была старше Фуада на целых десять лет. Была замужем, родила ребенка, развелась. Девочку воспитывала ее мать. Ася жила одна в Баилове, на первом этаже старого двухэтажного дома, в маленькой комнатке с выходом во двор, где в тени развесистой ивы стоял небольшой деревянный столик, а вокруг него несколько табуреток. Дом находился на возвышенности, и со двора, окруженного ажурной железной оградой, была видна большая часть города и море.

Ася носила узкие платья, из которых выпирали ее пышные формы и оттого еще больше бросались в глаза. Студенты заглядывались на нее, добивались ее благосклонности, но никто из них, даже самые хвастливые и циничные, не мог похвастаться победой.

Почему же повезло Фуаду? Чем он покорил Асю? Кто знает? Кто поймет женское сердце, кто разберется в его странностях и капризах? Как и многие студенты, Фуад отдавал Асе печатать свои курсовые работы. Случалось, когда нужны были деньги, брал у нее в долг — до стипендии. Иногда, в свободное время, они встречались в коридоре института и болтали о том о сем, перемывали косточки общим знакомым. Потом…

Но почему все-таки Ася отдала предпочтение именно Фуаду? Может, причина была не в нем, в ней самой? Цветущая, полная жизненных сил молодая женщина не так давно развелась с мужем. Одиночество угнетало ее. Ей были противны наглые домогательства мужчин. Фуад же был юн, чист, скромен.

Ни одна из женщин, с которыми Фуад был близок за эти двадцать лет, не дала ему столько по части «любовного» и жизненного опыта, сколько Ася. Они скрывали от всех свои отношения. Но мало-мальски проницательный человек мог бы все понять по глазам Аси: при виде Фуада они как бы загорались.

Ни одна из женщин Фуада не смотрела на него с такой нежностью, с такой страстью. Он, Фуад, зажег этот огонь в глазах Аси и он же его погасил.

Дважды Фуад встречал Охотника в городе вдрызг пьяным. В последний раз Охотник был в таком состоянии, что едва держался на ногах. Ничего не соображал. Фуад взял Охотника под руку, посадил в такси, достал у него из кармана паспорт, сказал таксисту адрес, даже рассчитался с ним. Несомненно, если бы не Фуад, Охотник провел бы эту ночь где-нибудь под кустом или же в милиции. Охотник не узнал Фуада — ни тогда, в пьяном виде, ни после, когда они опять встретились на улице.

«Румийя не может, не должна выходить замуж за такого пьяницу!» — думал Фуад. Решил: Бильгейс-ханум и Шовкю должны обязательно узнать, какая опасность подстерегает их дочь.

Вмешательства родителей не потребовалось. В один из дней Фуад услышал страшную новость: Охотник сгорел, умер от ожогов. Вначале он не поверил. Пошел к Шовкю. Румийя рыдала. Увидев Фуада, скрылась в своей комнате. Шовкю дома не было. Бильгейс-ханум сказала Фуаду: