Цеховик. Книга 1. Отрицание (СИ)

Я быстро оборачиваюсь. Ну конечно, Рыбкина. Ну ёлки-палки! Как же ты невовремя, Наташа… Не сказав ни слова, я снова поворачиваю голову к подозрительным мужчинам и вижу, что они начинают двигаться в нашу сторону. Один из них тяжело припадает на правую ногу. Это тот самый блатной, что подкарауливал меня у подъезда. А рядом с ним идёт Рыжий, Кирилл, партнёр Кахи.

22. Друзья познаются в беде

Хромой идёт, тяжело припадая на правую ногу. Лицо суровое, челюсти сжаты, глаза – чёрные дыры. Я напрягаюсь, делаю шаг вперёд, закрывая собой нежные создания, Таню и Наташу. Рыжий, немного не доходя до нас, поворачивает направо и начинает подниматься по ступенькам, двигаясь в сторону бара. Сделав несколько шагов, он останавливается и, поднеся к глазам два пальца, переводит их на меня. Типа, я за тобой слежу, Бро.

Хромой, меж тем, поравнявшись с нами, останавливается и проводит ребром по горлу.

– Кабздец тебе, фраерок, – сипло говорит он и его небритое лицо искажается подобием злобной улыбки.

Он сплёвывает себе под ноги и двигает дальше, а Рыжий заходит в бар. Ну что же, сегодня битвы не будет…

– Это кто? – тихо спрашивает Таня.

– Это Наташа, знакомься, пожалуйста. Моя одноклассница и подруга.

– Очень приятно, – улыбается она. – А это… этот человек?

– Не знаю, наверное выпил лишнего. Мало ли…

– Знаешь, Егор, – с напором говорит Наташка, – это уже чересчур. Я бегаю, ищу его по друзьям, а он с женщинами развлекается. Сказал, что на работу, а сам… Заврался ты!

Она кипит от гнева и презрения.

– Почему ищешь? – спрашиваю я, игнорируя обвинительную часть её речи.

– Ну и разброс у тебя! – продолжает она. – Широта кругозора просто поражает. От пятнадцатилетних соплячек до… Вам сколько лет, не подскажете?

– Двадцать один, – растеряно отвечает Таня.

– Вот! До зрелых двадцатиоднолетних женщин! Неразборчивый и аморальный!

Ох и дурочка ты, Наташа Рыбкина. Зрелая двадцатиоднолетняя женщина, ну ты и выдумала. Глазом моргнуть не успеешь, как уже пятьдесят пять, а ты всё такая же юная и полная желаний как в семнадцать и в двадцать. А потом всё ещё быстрее, только успевай листы календаря переворачивать.

– Ты чего раздухарилась, Наталья?! – пытаюсь я её остановить.

Я бросаю взгляд на Таню. Она от Наташкиных слов стоит, как оплёванная, сжавшаяся в комок.

– Постеснялась бы такие вещи вслух произносить, – укоризненно говорю я. – Это Татьяна, медицинская сестра. Она меня, можно сказать, с того света вытащила, и я ей очень благодарен за это. И за то, что она не отвергла моей дружбы. А у тебя что на уме?

– Ты всё неправильно поняла, – говорит Татьяна и вдруг прижимает ладошки к щекам. Всё не так поняла. Мы же просто… мы просто друзья с Егором. Товарищи.

Ага, это у нас товарищество такое. Взаимоприятное, но по негласной договорённости временное, пока какой-нибудь новый серьёзный жених не появится.

Таня всхлипывает, а Наташка, смутившись, немного притормаживает.

– Простите… – говорит она. – Я просто перенервничала. Извините меня. Егора найти не могли. Звонили на базу, там сказали, что сегодня его нет и не будет. Ну я друзей обзвонила, у кого телефон есть, потом к Вадиму сбегала и…

– Да что случилось-то? – перебиваю её я. – Зачем ты меня разыскивала?

– Так маму твою в больницу увезли, – разводит она руками.

– Чего?!

– Ей плохо стало и она в обморок упала, я как раз у вас дома была. Вызвали скорую, её увезли в «трёшку». Она сейчас в эндокринологии. Говорят, диабет.

– Что? Какой ещё диабет? Она худая вон какая, да и с чего бы вообще?

– Не знаю я…

– Никаких же признаков не было…

– Ну, это надо с врачом поговорить, я не знаю. Пошли скорее!

Мы бежим в больницу. Все втроём. Наташка внимательно присматривается, пытаясь выявить приметы нашей с Таней связи. Вот кого в ментуру надо. Учителем она хочет стать… В школе милиции наверное.

В больнице сообщают, что мама вне опасности, всё нормально, но пройти к ней не разрешают. А завтра утром, если всё будет хорошо, её можно будет забрать. Ничего непонятно, но приходится уходить. Наташка смущаясь говорит, что ей надо в туалет.

Она убегает и Таня тут же набрасывается на меня:

– Вот, правильно, тебе девочка сказала! – говорит она драматичным шёпотом. – Я взрослая тётка, а ты ребёнок ещё!

– Тань, ты себя слышишь? – усмехаюсь я. – У нас разница с тобой четыре года всего. Это не смешно даже.

– Во-первых, четыре с половиной, – говорит она, – а, во-вторых, ты ещё даже несовершеннолетний! Кошмар! Что я наделала! А ты… А ты с этой Наташей… Ты с ней того что ли?

– Танька, я тебя убью! Кого того? Она же ребёнок ещё.

Я наклоняюсь к ней и со смехом шепчу на ухо:

– А вот ты… зрелая женщина. Как я люблю.

Она отпихивает меня и шипит:

– Это я тебя убью, Брагин. И не вздумай влюбляться! Не забыл?

– Не парься, Тань. Я же вижу, что у тебя со мной не серьёзно, побаловаться просто, нервы пощекотать. Ну, я не в обиде, хотя со своей стороны, тебя глубоко и нежно обожаю. Обожаю, но даю свободу.

Я подмигиваю.

– Да ну тебя, – кисло улыбается она. – Не парься… Сам ты не парься, обожатель…