Цеховик. Книга 6. Кремлёвские звёзды

Она тихонько смеётся, а Радж проявляет настойчивость, пресекая малейшие попытки Дениса пошевелиться. Наконец, мы замечаем синие всполохи, и к нам приближается Хаблюк на своей золотой колеснице, проезжая между кустов.

– Радж, фу, – командую я, и он недовольно размыкает челюсти, даруя Дениске пьянящее чувство освобождения.

Правда, временно. С Хаблюком шутки плохи. Он с помощью Гены запихивает мажора-дебошира в отсек для задержанных и увозит на ночлег, получив от меня оплату путёвки в одноместный номер с полным пансионом, включая щедрые комиссионные для него самого.

Утром я приезжаю в отделение и забираю Дениску. Хаблюк выводит приунывшего и притихшего агрессора, и мы сажаем его на заднее сиденье между мной и Игорем Зыряновым. Паша Круглов за рулём.

Когда подъезжаем к автовокзалу, я прошу ребят подождать снаружи и остаюсь один на один с мажором.

– Слушай, Денис, – говорю я. – Ты чего к Наташке-то привязался? Тебе других баб мало? Или ты поспорил на неё? Короче, я тебе от души советую обходить её за три километра. Мне по*уй батя твой, правда. Ты ведь меня не знаешь. Я и его посажу и тебе башку отрежу. Живому, возьму и отрежу, я умею. Если ты хоть слово ей или о ней скажешь. Понял меня, мажор? Похоже что я шучу? Ты не видел моих ребят, и лучше тебе их не видеть. Правда, я не запугиваю, я предупреждаю. Мне на тебя насрать, но если я о тебе услышу в связи с Натальей, ты пожалеешь, что на свет родился. Забудь меня, наш город, и, самое главное, забудь про девушку мою. Она меня позлить хотела, вот тебя и привезла, а я злиться-то на тебя буду, не на неё. Заруби себе на носу, а то я зарублю. В прямом смысле.

Он слушает молча, глядя в окно. И непохоже, что слишком уж проникается моими словами. Вот же упёртый сучонок.

– Иди, – киваю я.

Он молча выходит и сплёвывает под ноги. Парни ведут его к автобусу. Я тоже выхожу и иду за ними. Паша показывает контролёрше билет и отдаёт его Дениске. Тот ни на кого не глядя проходит в автобус и усаживается у окна. Я стою и наблюдаю за ним. Он чувствует мой взгляд, но смотрит перед собой в спинку кресла. И лишь, когда в автобусе закрывается дверь, он поворачивается ко мне и, брезгливо улыбаясь, проводит ребром ладони по горлу. Не люблю таких людей. Они думают, что весь мир вращается вокруг них, хотя умирают точно так же, как и другие…

После автовокзала я возвращаюсь домой и делаю два звонка. Один – Цвету, а второй – Артёму Игоревичу Прокудину, кагэбэшнику из Новосибирска, тому который ёрш-твою-медь. Обращаюсь я к ним с одной и той же конфиденциальной и очень личной просьбой о профилактически-устрашающей беседе с мажором Дениской, прибывающим через четыре часа на автовокзал Новосиба.

Поговорив с ними, я собираюсь навестить своего заклятого друга Печёнкина, но не успеваю выйти, как у меня звонит телефон, и это явно межгород.

– Слушаю, – снимаю я трубку.

– Брагин, привет, это Злобин.

Кстати, как раз в эти дни вроде у де Ниро, у настоящего, день рождения.

– Здравствуйте, Леонид Юрьевич. Как поживаете?

– Нормально, Егор. А ты как?

– Всё хорошо, благодарю вас.

– Ну, тогда прилетай завтра. Я тебе билеты и гостиницу забронировал. Машина в порту встретит.

– Как с вами здорово дело иметь, – замечаю я.

– Далеко не все так думают, – хмыкает он. – Но ты, конечно, прав, с нами здорово.

– О чём будем говорить?

– Пора делом заниматься. Наметим план и встретимся с акционерами. Готов?

– Всегда готов. Что нужно, презентацию что ли? Пламенную речь?

– Вообще, агитировать никого не нужно, настраивайся на рабочее совещание.

Мы прощаемся. Ну что же, лёд тронулся. Будем строить казино в столицах. Эффективные, современные, прибыльные. Мне нужен Моисей Уделр, он же Миша Бакс, но Цвет его не отдаст, и если я его сманю к себе, будет очень неловкая ситуация. Боюсь, Цвет и без этого будет крайне недоволен тем, что я по Москве работаю не с ним. Я конечно, могу предложить Злобину его кандидатуру, но это дело бесперспективное, я это совершенно чётко понимаю.

Во-первых, у него нет столько денег, чтобы разворачиваться в столице. У меня пока тоже нет, но здесь моя доля будет явно не пятьдесят процентов. Во-вторых, у него нет достаточного веса в Москве. Ему, в любом случае, нужно сначала побыть Ермаком и покорить Сибирь-матушку.

Печёнкина я оставляю на после возвращения и начинаю заниматься подготовкой к отъезду, давая поручения и задачи. Время летит, самому не разорваться, поэтому приходится посещать соратников. Весь день проходит в беготне и суете.

Ближе к вечеру я заявляюсь к Наташке.

– А я думала, сегодня не сможешь забежать, – вздыхает она.

– Дел была куча, – развожу я руками. – Видишь сама, как быть рядом со мной. Никогда не знаешь, когда я приду и не прилетит ли откуда-нибудь что-то не слишком приятное.

Мы сидим в обнимочку на диване, а по комнате расползаются сизые сумерки, делая знакомые предметы чужими и недобрыми. Открывается входная дверь и заходит Гена.

– Чего в темноте сидите? – подозрительно спрашивает он, подходя к нам.