Цеховик. Книга 8. Запах денег

— Так, ладно, время позднее, идите домой. Я подумаю. Ничего другого не обещаю, обещаю только подумать, ясно? Скажу после Нового года.

— Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо… — рассыпается он в благодарностях и чуть не кидается руку мне целовать.

Нет, ну что за человек, вообще…

— Всё, — подхожу я к своим. — Идём на Красную площадь! Немедленно! Гулять! Мне нужно пройтись по свежему воздуху!

— Ты сума сошёл, уже ведь ночь! — таращит глаза Наташка.

— Вот и отлично, сейчас самое время. Никого не будет, только мы. Я пошёл. Кто со мной — догоняйте.

Разумеется, идут все. Мы выходим из гостиницы и оказываемся в сказке, покруче приключений Маши и Вити, или, как их там звали.

А снег идет, а снег идет,

И все мерцает и плывет.

За то, что ты в моей судьбе,

Спасибо, снег, тебе…

— Наташка, ты чувствуешь восторг первого снега? — спрашиваю я.

Мы идём чуть впереди, а Игорёк и матерящийся Толян плетутся сзади. Ничего, свежий воздух на пользу всем.

— Это уже не первый снег, — немного сердито отвечает она, но я-то вижу, ей тоже нравится и вштыривает от этого всего.

Мы выходим на площадь и останавливаемся, замираем. Говорит и показывает Москва! Мама дорогая, какая же красота! Рубиновые звёзды, куранты, башни. Кругом никого — только мы и могучий, древний и вечный Кремль. А ещё снег. Он валит и валит, засыпая мир мягким лебяжьим пухом. Тепло, ветра нет и пахнет невероятной свежестью. Ох, как же здорово быть молодым!

Я прижимаю к себе свою суженую и оторвав от земли начинаю кружить. Она зарумянилась, на бровях и ресницах снежинки, на шапке снежинки, везде они. Везде.

Глаза Наташки зажигаются восторгом а губы растягиваются в улыбке, но это длится недолго, будто счастье, которое часто бывает скоротечным.

— Поставь, — просит она. — Поставь, Егор.

Лицо её теряет детскую радость и становится серьёзным.

— Пожалуйста, Егор, поставь меня.

Я подчиняюсь. Ну, зачем, Наташ, ведь так всё чудесно…

— Я должна тебе что-то сказать…

— Сейчас? Вот тут? И это не может подождать?

Она качает головой.

— Ну ладно, — соглашаюсь я, — говори, если надо…

— Егор, — начинает она и прикусывает нижнюю губку…

7. Шоб не было эксцессов между нами

Сейчас мне хотелось бы услышать что-нибудь приятное, типа… ну, я не знаю, давай вернёмся в гостиницу и займёмся любовью… Что-то вроде этого. Но судя по тому, как она выглядит, речь о чём-то совсем другом.

Ну, как бы вариант, который сразу приходит в голову, по идее не вариант, в том смысле, что я же не первый день на свете живу и понимаю, что надо делать… Ну, в общем…

— Слушай, Наташ, — наконец, не выдерживаю я, — если не знаешь, как начать, не беда, не начинай. Может, потом и надобность пропадёт.

Я вижу её лицо близко-близко перед собой. На нём таят крупные лохматые снежинки, моментально превращаясь в маленькие водяные капельки…

— Если мы простоим здесь ещё минут пять без движения, — улыбаюсь я, — то превратимся в сугробы. Весной, конечно, нас найдут, но всю зиму мы проведём здесь…

— Нет-нет, — качает она головой. — Я должна сказать… Не знаю только, как… Я чувствую, а выразить не могу. Днём в мыслях всё так чётко было, ясно и понятно, а сейчас все мысли разлетелись в разные стороны.

— Пойдём, подойдём ближе к Покровскому собору.

— Ну, погоди, Егор, для меня это важно.

Я выпускаю её из объятий и начинаю стряхивать налипающий снег.

Разговоры, разговоры,

Слово к слову тянется.

Разговоры стихнут скоро,

А любовь останется.

— Егор… а ты правда меня… любишь?

Ох, ты ж ёжик… Куда это нас понесло-то…

— Да, — киваю я, всё ещё улыбаясь.

— Просто… ну, как сказать, просто мы совершенно… В общем, у меня такое чувство, что ты жалеешь, что со мной связался…

— Что ты, совсем не жалею, — мотаю я головой.

Правило отвечать прямо, сразу, без задержек, раздумий и именно то, что надо, я знаю хорошо. На мякине меня не проведёшь.

— Тем более, выяснилось, что ты самая красивая девушка в СССР.

— Ну, погоди ты с шутками своими.

— Да, какие тут шутки, ты же конкурс выиграла? Выиграла. Правда, если бы ты у меня спросила, что я думаю о том, что ты хочешь принять участие, знаешь, что я бы ответил?

— Думаю, да, — кивает она.

— Но ты, зная, что я был бы против, всё-таки решила поучаствовать, да?

— Я же об этом и пытаюсь с тобой говорить.

— А как ты думаешь, почему я был бы против?

— Потому что не верил, что я…

— Нет, в тебе я не сомневаюсь, ты же вон красавица какая. Но ты видела, что с девочкой, принявшей твой титул случилось? Это хорошо, у нас отборочных туров не было, и то, думаю, в некоторых местах было, кому отбирать.

— Куда отбирать? — хмурится она.

— В проститутки, куда же ещё, не понимаешь?

— Это на Западе, наверное, — пожимает она плечами. — У нас такого не бывает. Не может быть в принципе.

— Правда? Казино у нас тоже не бывает?

— Причём здесь это вооб… — начинает она, но я перебиваю.

— Притом что, нельзя кидаться в какие-то… крайности… Не зная броду, не лезь в воду. Народная, бляха, мудрость.