Цеховик. Книга 8. Запах денег

— А как же Лазарь? — спрашиваю я. — И остальные тоже. Получается, ты против них пойдёшь?

— У нас, вообще-то, — ухмыляется он, — не пионерия здесь и не профсоюз. Это Лазарь из себя старшего строит, но клятвы я ни ему, ни остальным не давал. Тут каждый сам за себя. И, я тебе так скажу, ты и без меня можешь зайти и работать. Если не ты сам, то Цвет может. Просто в таком случае, может, и пострелять придётся, и кулаками помахать. А через меня будет проще, быстрее и надёжнее, потому что я уже здесь. Вот и всё, а так вольному воля. Ты подумай, короче, посоветуйся.

— Слушай, а Беллу кто-нибудь доит?

— Нет, конечно, — усмехается он. — На разных этапах её цепочек присасываются, разумеется, но к самой… нет. Она кручёная с Медуновым дружбу водит, а тот с генсеком вась-вась. А ты как с генсеком?

Как я с генсеком? Взасос, буквально…

— А где катран твой? Туда как, с улицы-то зайти можно?

— Хочешь сам что ли сходить?

— Приятелей отправить хочу, пусть встряску и жизненную закалку получат.

— Разуют, — смеётся он. — Там матёрые каталы. Клиентов мало, не сезон. Накинутся и раздербанят в один миг, как стая волков. Только пёрышки полетят.

— Зато будет, что на старости лет вспомнить, — улыбаюсь я.

— Ну смотри, как хочешь, — кивает он. — Дружки потом тебе всю жизнь вспоминать будут.

— А что с Айгуюль у тебя бы… — начинаю я, но он обрывает.

— Нет, брат, ничего не было, об этом мы говорить не будем.

— А про червонцы? Про червонцы золотые можешь рассказать?

— Кое-что, значит, слышал обо мне? — изучающе смотрит он на меня.

— Очень мало, — признаюсь я, пытаясь припомнить, что читал об этом пареньке, который далеко пойдёт, как раз пока не остановят-таки. Почти целым рожком из калаша. В Питере, вроде…

— Ну, там смешно, — говорит он. — Был у меня один мастак, он делал очень похоже голландские дукаты. Хохма в том, что подделывал он поддельные монеты. Те, что чеканили русские цари для диверсий, подкупов, тайных закупок оружия и всё такое. Они были золотыми, но немного отличались от оригинальных. И мои немного отличались.

— Ну, ты красава, Джемал, — хмыкаю я и качаю головой. — Я про такие дукаты и не слышал ничего.

— Ну, это специфическая тема. Русские червонцы тоже были. Лох брал. Цыганское золото, короче. Но это давно уже. Поэтому рассказываю, как о хохме, о шалостях юности. В твоей юности имеются шалости?

— Ну, моя юность ещё не прошла, надеюсь, когда-нибудь расскажу.

— Красава ты сказал? Ну ты-то тоже красава. Давай, погнали, покажу тебе Геленджик. Не набережную, а жизнь разудалую. Да ладно, не менжуйся ты, мусора в холле меня срисовали, я что, сундук тупой что ли, чтобы так подставляться?

— Так ты же сам не хотел со мной светиться, — хмурюсь я.

— Да похер, погнали. Мы только по моим точкам проскочим. Говори стрельщику своему, пусть в тачку прыгает. Заглянем в пару мест и всё.

И, блин… я командую Игорю садиться. Чуйка говорит, что почему бы и нет? Не знаю… я к этому парню испытываю что-то вроде симпатии, чувствую, что не развод, вроде как нормальный он и… короче, действую не по холодному расчёту, а по велению сердца. Чуйка у меня будь здоров, никогда не подводит… Или почти никогда…

Зуб даю, в общем, что не накалывает, тем более у нас есть кое-что общее. Айгюль. Она к нему тоже прониклась, расположила сердце своё, открылась и впустила, ну, и всё такое. И со мной у неё так было. Видать, чем-то мы похожи, как два полюса, две стороны одного дуката, хотя бы и фальшивого…

Игорёк, конечно, изображает на лице полный «не одобрямс», но я уже решил. И всё, дан приказ ему на Запад!

— Да ты оставайся за рулём, если хочешь, — говорит Джемо. — Пусть всё в твоих руках будет. Мусора вообще не проблема. Меня не останавливают, номера знают. Погнали!

И мы едем. Кутить, типа. Правда за руль, всё-таки, садится его водила. Шоферить мне не с руки пока что. Мы ещё не друзья и не товарищи. Но будем. Сто про.

— Летом здесь всё гудит, горит огнями и рассыпается пачками, фейерверком из купюр, — с улыбкой поясняет Джемо. — Ну, ты сможешь представить, я думаю.

Он сидит, развалившись в кресле и положив руку на спинку водительского кресла, как пуэрториканский босс, несущийся на катере навстречу морским брызгам и кайфу солнечного дня.

Сначала мы заезжаем в бар, чтобы попасть в который, нужно войти в ржавую дверь с облупившейся краской и спуститься по ступеням. Игорь конкретно напрягается, идёт вперёд, спускается первым, с заметным усилием наступая на протез, на железную ногу.

Но там действительно оказывается бар, с сигарным запахом, иностранным алкоголем и дымом коромыслом. Девочки, пузатые и не очень посетители, новейшее заморское музло и хех… стриптиз. Красивый и элегантный, надо отметить. Советская школа, в общем.

— Хочешь девчонку? — смеётся Джемо. — Выбирай любую, дарю. А хочешь, всех сразу?

Действительно, смешно. На такое я не куплюсь, даже, если бы был озабочен, такую наживку бы не заглотил. Да и своего добра хватает.

— Спасибо, — качаю я головой и улыбаюсь. — Не мой вариант.

— И пить не будешь? Правда что ли не пьёшь?