Цеховик. Книга 8. Запах денег

Не дослушав, я обрываю словесный поток Марика ударом в зубы. Он мгновенно затыкается. Сука. Мне кажется, я его сейчас убью. Следующий удар приходится по его сморщенным от страха бубенчикам, а ещё следующий… не достигает цели, потому что мою руку перехватывает Игорёк.

— Не пачкайся, — говорит он.

Да, правда. Действительно, я ведь и правда его убью. И всё. Он ведь даже не уворачивается, стоит как телок на заклании. Собственно, уже не стоит, а катается по асфальту и рыдает, как тётенька.

— Да, ты прав, Игорёк. Спасибо, что остановил. Только… Я сейчас… Шапку забыл. Сейчас заберу и вернусь.

Это, бл*дь, наш последний….

— Егор! — раздаётся голос Наташки.

— Ничего-ничего, я быстро, буквально одну минуточку…

Я подхожу к двери и стучу. Охранник узнаёт во мне недавнего посетителя и впускает внутрь. Я киваю и молча направляюсь вниз по лестнице.

И решительный, сука, бой!

Сзади хлопает тяжёлая массивная дверь…

12. Не по понятиям

Я захожу в зал, где идёт игра. Правда сейчас никакой игры уже нет, все просто сидят, кто где и бухают. И, должно быть, обсуждают происшествие. Ну, а кто-то зализывает раны.

Отыскиваю глазами златозубого. Он сидит на высоком стуле за стойкой. Дикий Запад, твою дивизию. Его дружбан располагается слева от него и разливает по стаканам водку. На блюде перед ними лежит селёдка и чёрный хлеб. Ковбои, бляха. А сам он, этот блатной Голлум, вертит в руках свою прелесть, волшебный перстень Буряце, и, склонившись над ним, внимательно рассматривает.

«Интернационал» в моей голове достигает кульминации. Мощное звучание, призыв к борьбе и готовность сокрушить, низложить, превратить в прах царство тьмы и насилия. Мы наш, мы новый мир построим… Короче…

— Слышь, шерстило, — громко, чтобы это не укрылось от присутствующих, обращаюсь я к нему, подходя ближе и оказываясь на расстоянии удара от них обоих. — Колечко сюда давай!

Он от такой неожиданности даже не сразу понимает что происходит. Отрывает полный любви взгляд от сияющих алмазов и, повернувшись ко мне, глядя снизу вверх, хлопает глазами. Зато его сподвижник слева реагирует гораздо быстрее. Он тут же хватает лежащую на стойке вилку и соскакивает с табурета, издавая что-то вроде рычания. Демон.

Но твёрдо встать на ноги он не успевает. Я хватаю его стакан и резко, разливая бесценную жидкость, превращающуюся в медлительный гелеобразный шлейф, обрушиваю на его голову. Время замедляется и делает это зрелище поистине драматичным и бесконечно прекрасным.

Стакан рассыпается на мелкие сияющие осколки, будто в голове этого окаянного происходит бриллиантовый взрыв. Кубики стекла разлетаются и увлекают за собой алые капли кровавых фонтанов. Изыди, демон.

Он медленно сползает вниз, а я с разворота заряжаю локтем златозубому Голлуму куда-то между правым ухом и скулой, но не даю отлететь его голове и, поймав её, как гандбольный мяч, возвращаю обратно, прикладывая мордой о стойку. Пусть ещё один судьбоносный момент жизни запечатлеется на его изломанном носу.

Торопливые шаги сзади выдают атаку третьего дружбана. Он несётся на меня в штыковую, держа нож в правой руке. Я резко выплёскиваю ему в лицо содержимое стакана Голлума. Это его не останавливает, но лишает контроля.

Он завывает, продолжая напирать, но ослеплённый враг, лучше зрячего, если только он не Рутгер Хауэр из «Слепой ярости». А это явно не он. Поэтому, я шагаю прямо и влево, ставлю блок и хватаю атакующего орка блокирующей рукой за запястье. А потом несколько раз наношу удары по его кисти зажатым в руке стаканом. Прямо острым краем по пальцам. Как неандерталец каменным рубилом.

Он орёт, сердечный. Орёт и разжимает окровавленную руку. Финка падает, звякая о каменный пол. Я отбрасываю стакан и основанием ладони вбиваю его нос поглубже в черепушку. Боец уходит во внутреннюю империю, в нирвану и отлетев назад падает на стол, за которым отдыхают почтенные горожане.

Они недовольно вскрикивают и вскакивают, уступая место этому незваному и недвижимому пришельцу.

На плечо мне опускается рука, и я тут же максимально резко скидываю её, отбрасывая и того, кто осмелился прикоснуться. Это Голлум. Он отлетает к стойке, опирается на неё спиной и как пёс мотает головой, сбрасывая чёрные капли. Взгляд тяжёлый, рожа в крови, любо-дорого посмотреть.

Он выхватывает ножичек и щёлкает кнопкой выпуская мерцающее в тусклом свете жало. Клац! Делает шаг ко мне на полусогнутых, пружинящих ногах. В правой руке у него тесак, а левая, как у мушкетёра, чуть отставлена и готова отбить любую угрозу. С ножичком он, похоже управляться умеет. А со стулом?

Я хватаю стоящий рядом стул и, держа его ножками вперёд, молниеносно атакую противника. Прижимаю его к стойке и, не давая опомниться начинаю пинать по лодыжке, в одно и то же место.