Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Тем временем в момент выступления вице-президента Тэлботт в Москве в рамках намеченного на сентябрь 1994 года визита Ельцина в Вашингтон встречался с заместителем министра иностранных дел Георгием Мамедовым. Последний выразил обеспокоенность по поводу планов расширения и возможности принятия в НАТО новых членов в 1996 году. Тэлботт ответил, что, по его мнению, «в 1996 году новые страны не только не будут приняты в НАТО, но даже первые кандидаты не будут официально названы, однако этим мы просто выигрываем время». Возвращаясь из Москвы в Вашингтон, Тэлботт писал Кристоферу о своей «обеспокоенности» тем, что «высказывания в Берлине и Варшаве, помимо нашего желания и при отсутствии у нас глубокого понимания подобного решения и его последствий, снова сдвинули с места махину расширения НАТО». Он добавил: «Мы не должны позволить, чтобы «Партнерство ради мира» стало каким-то мимолетным эпизодом или чтобы события обогнали его. Страны Центральной и Восточной Европы присоединились к этой программе, потому что видят в ней некий подготовительный класс для вступления в НАТО. Россия присоединилась к ней потому, что не хочет остаться вне любых создаваемых структур безопасности. Если мы сейчас решим в срочном порядке расширять НАТО, это только укрепит цинизм обеих сторон. Поляки будут игнорировать «Партнерство ради мира» и сосредоточатся на достижении полного членства в НАТО, а русские решат, что их надули, и их отказ от участия в «Партнерстве ради мира» сведет на нет подлинные цели этой программы». На следующий день он подготовил меморандум для более широкой рассылки с предложением, чтобы программа «Партнерство ради мира» по крайней мере в течение года оставалась ведущей, и только в 1996 году НАТО перешло бы к двухуровневой политике, которая одновременно предусматривала бы расширение НАТО и достижение соглашения между этим альянсом и Россией^{589}.

Ключевым моментом для российской команды Клинтона была убежденность в том, что расширение НАТО может подорвать политику поддержки Бориса Ельцина — «их человека в Москве», чего никак нельзя было допустить в год выборов. Однако по мере того, как процесс расширения набирал обороты, Ельцин, несмотря на все попытки разуверить его, все-таки считал, что Клинтон его «подрезает». В августе 1993 года он подписал в Варшаве совместное заявление с Лехом Валенсой, которое давало Польше «зеленый свет» на вступление в НАТО, но уже через несколько недель, уступая давлению собственных министерств иностранных дел и обороны, он направил главам государств — членов НАТО резкое послание против расширения альянса^{590}. Убежденный в том, что, если ему не удастся отсрочить расширение НАТО, это обернется для него большими внутриполитическими издержками, Ельцин к концу 1994 года уже не мог сдерживать своего гнева в связи с формирующимся американским курсом на расширение альянса.

Дорога в Будапешт: канал Мамедова дал сбой?

В конце сентября 1994 года Ельцин прибыл в Вашингтон для встречи с Клинтоном на высшем уровне. В ходе неофициального обеда Клинтон сказал Ельцину, что Россия может получить членство в НАТО. Он также заверил своего российского коллегу, что пока нет какого-то графика расширения альянса. «Мы будем двигаться вперед в этом вопросе, но это не будет для вас неожиданностью», — заявил Клинтон Ельцину. Клинтон предложил формулу трех «нет», что означало: «никаких сюрпризов, никакой спешки и никаких исключений». При этом американский президент добавил: «Как я понимаю это, расширение НАТО не направлено против России… Хочу заверить Вас, что я не просыпаюсь каждое утро с мыслью о том, как сделать страны Варшавского договора частью НАТО, — мне это представляется совсем по-другому. Я думаю о том, как использовать расширение НАТО для более общей цели укрепления европейской безопасности, единства и интеграции континента, то есть для достижения цели, которую, я думаю, и Вы разделяете»^{591}.

Позже в тот же день Ельцин, в свою очередь, попросил Клинтона принять участие в намеченном на декабрь в Будапеште Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Клинтон ответил, что если Ельцин считает его участие важным для себя, то он приедет в Будапешт^{592}.