Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Администрация Клинтона подчеркивала долгосрочный характер российских реформ и тот факт, что это были российские, а не американские реформы. Выступая в Чикаго вскоре после финансового краха, госсекретарь Мадлен Олбрайт заявила: «Мы не можем сказать, что Россия сбилась пути, в то время как она только начала свой путь. Мы также не можем говорить, что Россия наша и мы можем ее потерять. Мы можем помочь России сделать трудный выбор, но в конечном счете Россия сама должна решить, какой страной она будет». Она также провозгласила: «Они сами должны себя вылечить»^{786}.

Олбрайт, конечно, была права. Она была бы права и в середине 90-х годов, но тогда американцы слишком стремились поставить себе в заслугу часть успеха российских реформ, будь то программа приватизации или создание новой комиссии по бирже и ценным бумагам. Всего год назад Саммерс подчеркивал ключевую роль США в российских реформах. Во время своей последней встречи с премьер-министром Виктором Черномырдиным Саммерс сказал, что он «может отметить весьма существенные усилия, которые США и МВФ предпринимают и предпримут в будущем для осуществления налоговой реформы. Я не думаю, что об этих усилиях широко известно. У нас 20 советников постоянно живут в России и еще 50 регулярно ездят туда с целью оказания помощи. С 1993 года было совершено более 100 таких поездок, организованных МВФ, Министерством финансов и Агентством международного развития. Главными целями моей поездки в марте были информирование высшего эшелона российского правительства об этой деятельности и углубление сотрудничества с нашими российскими партнерами»^{787}. После августа 1998 года Саммерс предпочитал не вспоминать об этом.

Из заявления представителя AMP также следовало, что агентство помогло приватизировать в России десятки тысяч фирм, однако после августа 1998 года такое хвастовство выглядело неуместным.

Несмотря на героическую публичную защиту, августовский крах и последующие обвинения нанесли ущерб администрации Клинтона. Впервые у некоторых ветеранов российской команды появились сомнения, сможет ли Россия возродиться^{788}. В своем выступлении в Чикаго в октябре 1998 года Олбрайт предостерегала: «Мы не можем с уверенностью сказать, что России удастся в скором времени преодолеть трудности»^{789}. Месяц спустя Тэлботт выступил с нехарактерным для него мрачным прогнозом относительно будущего России, в котором призвал к проведению политики «стратегического терпения»^{790}. И хотя Тэлботт все еще призывал к сближению с Россией, он намекал, что проводившаяся администрацией политика «стратегического партнерства» была преждевременной.

В неофициальном плане даже Клинтон, самый воинственный член российской команды собственной администрации, намекал, что Россия может быть потеряна^{791}. Точно такое же ощущение собственного бессилия, которое администрация испытывала в связи с войной в Чечне в середине 90-х годов, охватило и внешнеполитическую команду, обнаружившую, что она мало что может сделать, чтобы не допустить краха российской экономики. Единственная мировая сверхдержава оказалась беспомощной перед лицом внутренних проблем России.

В этой новой обстановке риторика и политика администрации претерпели некоторые изменения. Вице-президент Гор и его советник по национальной безопасности Леон Фёрт добивались продолжения процесса ядерного разоружения. Министр финансов США Роберт Рубин был более чем счастлив сконцентрировать финансовые ресурсы на проблемах безопасности, а не на финансовом спасении России. Новая расширенная программа снижения угроз стала дополнением программы Нанна-Лугара. Сторонники усиления этой программы за счет сокращения проектов экономической помощи утверждали, что риск политической нестабильности в результате краха августа 1998 года сделал задачу ускорения процесса ядерного разоружения более актуальной.

Сторонники программы Нанна-Лугара одержали верх. Бюджет программы совместного снижения угроз был увеличен с 382,2 млн. долл. в 1998 году до 440,4 млн. долл. в 1999 и до 475,5 млн. долл. в 2000 году. Одновременно в ответ на события августа 1998 года Министерство энергетики США расширило финансирование своей программы по защите и контролю ядерных материалов, направленной на учет и контроль российских ядерных арсеналов, с 137 млн. долл. в 1998 году до 152 млн. долл. в 1999 году. Конгресс пытался заставить администрацию взять эти деньги из существующего бюджета помощи России, сократив на 30% финансирование по Закону «О поддержке свободы…». И хотя инициатива Конгресса по сокращению финансовой помощи России в конечном счете не прошла, ему удалось внести поправки в законы, которые ограничивали выделение средств центральному российскому правительству^{792}.