Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

После августа 1998 года администрация внесла некоторые коррективы в программы помощи^{793}. Задолго до краха Агентство международного развития постепенно сократило прямую помощь федеральному правительству России, одновременно увеличив долю (хотя не всегда в долларовом исчислении, поскольку происходило соответственное сокращение бюджета) помощи, предназначенной для неправительственных организаций и региональных властей. После августа 1998 года изменилась и аргументация, которая сопровождала эту помощь. До финансового краха администрация Клинтона подчеркивала достижения российской экономической реформы и роль Америки в оказании помощи этим реформам. Американские представители особо подчеркивали российскую приватизацию, на которую AMP направило существенные ресурсы. После августа 1998 года новыми темами стали ядерное разоружение и демократизация. В документах Белого дома меньше стали говорить об успехе экономической реформы, но стали подчеркивать, что «благодаря усилиям США было демонтировано более 1500 ядерных боеголовок, уничтожено 300 пусковых установок ракет в России, а также обеспечен безъядерный статус Украины, Казахстана и Беларуси»^{794}. Голос госсекретаря Мадлен Олбрайт, которая раньше нечасто говорила о России, стал звучать громче, подчеркивая важность развития гражданского общества как главного компонента политики Клинтона в отношении России^{795}. Спустя год заместитель госсекретаря Тэлботт объяснял причины «вето», наложенного Клинтоном на законопроект об ассигнованиях 2000 года, следующим образом: «Предложенный Конгрессом уровень финансирования вынудил бы нас пойти на неприемлемые компромиссы между нашими экономическими программами, а также программами демократизации и противодействия распространению оружия массового поражения. Президент считает, что такие сокращения будут опасно близорукими, поскольку цели этой помощи — от создания независимых средств массовой информации до развития малого бизнеса — отвечают нашим коренным интересам»^{796}. Эти проблемы, которые когда-то были в самом конце перечня тем, теперь оказались в центре внимания отчасти потому, что почти не осталось ничего другого. Агентство международного развития предприняло новые усилия по борьбе с коррупцией и отмыванием денег, а представители администрации, выступая на Капитолийском холме, заботились о том, чтобы потверже высказываться о важности верховенства закона и борьбы с коррупцией.

В заявлениях представителей администрации Клинтона все чаще стала звучать тема вины самих русских за свалившиеся на них неприятности. В Министерстве финансов США и МВФ вообще никогда не испытывали энтузиазма по поводу чрезвычайных мер правительства Кириенко. После финансового краха западные представители возложили вину за то, что произошло в августе 1998 года, целиком на плечи российского правительства. Стэнли Фишер выразил мнение многих, когда написал: «Главный урок заключается в том, что сама страна, а не МВФ или Всемирный банк определяет, увенчается ли программа успехом или она потерпит провал. Внешний мир может оказать влияние, иногда решающее, поддерживая верную политику и выступая против неверной». Но, по словам Лоренса Саммерса, который стал министром финансов после ухода с этого поста Роберта Рубина, «мы не можем реформировать Россию больше, чем это могут сделать правительство и народ России. Если бы Россия действительно осуществила реформы 1996 года, то теперь ее экономика была бы прочнее, доходы населения были бы выше, и ей удалось бы избежать краха 1998 года»^{797}.

Некоторые представители администрации Клинтона обвиняли российских чиновников (не без оснований) во лжи относительно резервов Центрального банка в критические летние месяцы, предшествовавшие краху. Выдвигая эти обвинения, представители Клинтона давали понять, что их политика могла бы принести успех, если бы российские чиновники были более честными. Олбрайт особенно критиковала российское правительство за его неспособность привлечь прямые иностранные инвестиции. «Россия обладает колоссальными природными ресурсами, но она привлекла лишь незначительные зарубежные инвестиции туда, куда они должны были поступать в изобилии… Только подумайте, чего можно было достичь, если бы инвестиции в таком масштабе пошли в Россию с начала 90-х годов! Те, кто помешал этому, должны многое объяснить своему народу»^{798}. (Потенциально только в нефтегазовый сектор можно было вложить 50 млрд. долл., но в 1997 г. инвестиции в энергетический сектор составляли всего 2 млрд. долл.)

Специалисты по России в команде Клинтона потеряли всякое терпение в отношении своих московских партнеров. У американцев больше не было ни сил, ни убежденности, чтобы защищать их. В то же время стали более открыто высказываться те, кто всегда был настроен скептически по поводу шансов России на успех.