Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Внутриполитическая обстановка в США укрепляла позиции этих скептиков. Сочетание американского экономического спада и вызова со стороны республиканского кандидата в президенты изоляциониста Патрика Бьюкенена заставило команду Буша проявлять осторожность в выдвижении предложений о предоставлении России крупномасштабной экономической помощи. По иронии судьбы критика со стороны другого перспективного кандидата в президенты — Билла Клинтона заставила Буша предложить в апреле 1992 года серьезный пакет помощи, хотя и этот пакет не содержал необходимых ингредиентов, которые могли бы помочь переходу России от командной системы к рыночной экономике. В апреле 1992 года мало кто в администрации Буша обладал энергией или проницательностью для того, чтобы мыслить стратегически об экономических бедах России. Вместо этого они думали о бедах президентской кампании самого Буша.

Помощь противнику?

На протяжении 40 лет после окончания Второй мировой войны творцы американской внешней политики действовали в рамках всеобъемлющей концепции «сдерживания» советского коммунизма. Появление в Кремле прозападного реформатора Михаила Горбачева поставило под вопрос рациональность логики сдерживания, но это произошло не сразу. Даже после коллапса Советского Союза многие опасались появления в Москве нового враждебного Западу режима и перспективы возобновления конфронтации между Соединенными Штатами и Россией. Другие просто считали, что Россия еще до прихода к власти коммунистов была и навсегда останется империалистической державой. А такому государству нельзя оказывать какую-либо помощь, поскольку Советский Союз или Россия могут снова представить угрозу интересам Запада. Консервативный экономист Мартин Филдштейн отмечал: «Предложение об оказании помощи нашим бывшим врагам, не связанное с требованием разоружения, является ошибочным». Для этого лагеря сторонников баланса сил предоставление помощи России выглядело иррациональным^{154}.

Изоляционисты выдвигали другой набор аргументов, которые они противопоставляли сторонникам взаимодействия и оказания активной помощи новому советскому и российскому правительствам. В Республиканской и Демократической партиях раздавались голоса, призывавшие к дистанцированию Америки от мировых дел, поскольку главная угроза ее безопасности — советский коммунизм был разрушен. Наиболее громогласным противником предоставления помощи был Патрик Бьюкенен, но левое крыло Демократической партии также проводило изоляционистскую линию. Например, в ответ на предложение президента Буша о предоставлении пакета помощи России в размере 24 млрд. долл. конгрессмен-демократ от штата Мичиган Дэвид Бонуа направил в Белый дом письмо, подписанное сотней его коллег в Палате представителей Конгресса США, где, среди прочего, заявлялось, что «на первом месте должны быть рабочие места для американцев»^{155}. Еще одна группа выступала против предоставления помощи на том основании, что она не принесет никакой пользы. В начальный период администрации Клинтона обозреватель Лесли Гелб писал в газете «Нью-Йорк таймс»: «Бросать триллионные суммы в экономику, сползающую в политическую анархию, непроизводительные расходы и коррупцию, не такая уж блестящая идея»^{156}. И хотя Гелб писал о России, многие аналитики говорили то же самое о Советском Союзе до его коллапса.

«Согласие на шанс»