Цель: Процесс непрерывного совершенствования

Минуту спустя я вижу через окно, как Билл садится в свой «мерседес» и едет к воротам.

Три месяца. Ни о чем другом я думать не могу.

Я не помню, когда я отвернулся от окна, не знаю, сколько времени прошло, когда я внезапно осознал, что сижу за своим столом, глядя в пустое пространство. Я решаю, что должен основательнее разобраться в том, что происходит на заводе. Я беру с полки каску и защитные очки и выхожу из кабинета. В приемной сидит секретарша.

— Фрэн, я ненадолго в цех, — говорю я ей, проходя.

Фрэн отрывается от письма, которое печатает, и улыбается.

— Понятно, — говорит она. — Кстати, это машину Пича я видела сегодня на вашем месте на стоянке?

— Да, его.

— Красивая машина, — говорит она с улыбкой. Моей первой мыслью, когда я увидела ее, было то, что она могла бы быть вашей.

Я улыбаюсь в ответ. Она тянется через стол.

— Скажите, сколько стоит такая машина?

— Точно не знаю, но думаю порядка тридцати тысяч долларов, — отвечаю я.

У Фрэн перехватывает дыхание.

— Вы шутите! Так много? Я и не представляла, что машина может столько стоить. Ого! Да, едва ли мне доведется в скором времени поменять свой «шевроле» на такую.

Она хихикает и вновь принимается печатать.

Фрэн — секретарша что надо. Сколько ей лет? Сорок с небольшим, я думаю, учитывая, что у нее двое детей-подростков на шее. Ее бывший муж — алкоголик. Они развелись уже давно, и с тех пор она ничего слышать не хочет о мужчинах. Ну, почти ничего. Фрэн сама мне обо всем этом рассказала на второй день, как я стал управляющим этого завода. Мне она нравится. И ее работа тоже. Мы платим ей хорошую зарплату… во всяком случае, последнее время. Так или иначе, у нее есть еще три месяца.

Завод — это место, где черти и ангелы сочетались браком, чтобы заниматься какой-то серой магией. Такое чувство охватывало меня всегда, когда я входил в цех. Все вокруг одновременно и обыденное, и таинственное. Я всегда считал производственные предприятия удивительно интересным местом — даже визуально. Но большинство людей не разделяют мое мнение.

Когда проходишь через двойные двери, отделяющие заводоуправление от цехов, мир резко меняется. Ряды ламп заливают все пространство теплыми оттенками йодисто-натриевого света. Сначала видишь огромную, от пола до потолка, клетку, все полки которой забиты коробками и ящиками с деталями и материалами, необходимыми для всего, что мы делаем. В узком промежутке между стеллажами по направляющим рельсам на потолке снует подъемный кран. С пола тянутся вверх, медленно разворачиваясь и сворачиваясь, стальные тросы.

Станки. Завод — это, по сути, одно огромное помещение, заполненное станками и механизмами. Они образуют разные участки, разделенные проходами. Большинство станков окрашены в яркие цвета: оранжевые, лиловые, желтые, синие. На некоторых из новейших станков горят рубиновыми цифрами дисплеи. «Руки» роботов исполняют свой запрограммированный механический танец.

Здесь и там, почти не видные за станками, попадаются люди. Они поднимают головы, когда я прохожу мимо. Некоторые машут рукой; я машу в ответ. Мимо проезжает электрокар, управляемый толстенным парнем.

Женщины за длинными столами занимаются разноцветными проводами. Чумазый сварщик в бесформенном защитном плаще поправляет маску на лице и разжигает свою горелку. За стеклом полногрудая рыжеволосая женщина перебирает клавиши компьютера с экраном янтарного цвета.

В грохоте заводской жизни прослеживается непрерывный основной мотив — гул моторов и вентиляторов. Кажется, слышится какое-то непрерывное дыхание. Время от времени то что-то непонятное грохочет, то предупредительно звонит над головой подъемный кран; щелкают реле; звучат сирены; из динамиков доносится какой-то обезличенный голос, похожий на глас божий, который говорит что-то невразумительное.

Даже посреди всего этого шума я слышу свист. Повернувшись, вижу вдали Боба Донована, которого ни с кем не спутаешь. Этого гиганта ростом в шесть футов четыре дюйма и весом около 250 фунтов (значительная Доля веса приходится на пивное брюшко) душкой никак не назовешь… Я думаю, что парикмахер, который его стрижет, проходил подготовку в морской пехоте. Речь его тоже далека от изысканности. Но, несмотря на некоторые грубые черты, которыми он, я подозреваю, втайне гордится и которые тщательно оберегает, Боб человек хороший. Он уже девять лет работает здесь менеджером по производству. Если вам нужно, чтобы что-то было сделано, достаточно сказать об этом Бобу, и если то, что вам нужно, может быть сделано, оно будет сделано к тому моменту, когда вы в следующий раз упомянете об этом.

Нас разделяет примерно минута ходьбы. Я вижу, что Боб не очень жизнерадостен.

— Доброе утро, — говорит Боб.

— Не уверен, что оно доброе, — отвечаю я. — Вы слышали о нашем госте?

— Да, об этом весь завод гудит.

— Тогда вы, наверное, знаете, что мы должны срочно отправить заказ номер 41427? — спрашиваю я.

Я вижу, как лицо Боба наливается краской.

— Об этом-то я и хочу поговорить с вами.

— Что-то случилось?