Целебный яд

Нил Куленс демонстративно повернулся к нему спиной и направился на нос корабля. Он негодовал. Все же авторитет его не был подорван — своевольный Иоганн не был освобожден от наложенного на него наказания. Клаас не мог отменить его распоряжения. Пусть все знают, как наказывает Нил Куленс!.. Сделавшись вторым помощником капитана только благодаря родственным связям с ван Снуттеном, Куленс никогда не был настоящим моряком, ни по призванию, ни по подготовке. Есть люди, у которых любовь к морскому делу заложена в крови, они как бы родились моряками. Другие трудом и прилежанием осваивают его с течением времени. О Ниле Куленсе нельзя было сказать ни того, ни другого. Он стал моряком случайно, так же, как случайно мог стать торговцем или фабрикантом, в зависимости от того, в какую сторону была бы направлена протекция его богатого дядюшки.

Вечером, когда уже совсем стемнело, Карл вышел из душной каюты отдохнуть после продолжительного чтения. Свежий соленый воздух действовал на него ободряюще. Волнение усилилось, корабль довольно сильно качало, но Карл надеялся, что справится с морской болезнью.

На палубе он увидел вахтенных матросов. Они перекидывались веселыми шутками, и их уверенность в себе успокоила его.

Укачиваемый монотонным движением корабля, он не заметил, как к нему кто-то приблизился.

— Благодарю вас, минхерр! Благодарю от имени всех матросов!

Карл резко обернулся. Перед ним стоял Иоганн. Они улыбнулись друг другу, и Карл пожал протянутую ему руку. Это было честное рукопожатие.

— Считаю, что я первым должен был бы вас приветствовать! — сказал он. — Вы так смело выступили на защиту своих товарищей. Кроме того, вы были несправедливо наказаны вашим начальником.

Матрос вздрогнул. Он сунул руку в карман брюк, достал коротенькую трубочку и стал медленно набивать ее своими огрубевшими пальцами. Потом он закурил, посмотрел вдаль и неторопливо сказал:

— Видите мою седую голову? Я давно привык к несправедливости. Меня часто наказывают. Вахта вне очереди — для старого моряка это пустое. Тяжело смотреть, когда этот кавалер готов бесцельно жертвовать жизнью матроса… Вот, что меня огорчает…

Он, видимо, не спешил уходить.

— Матросы свыклись с опасностями. Когда это действительно необходимо, мы с готовностью боремся с ними. — Даже юнгу спросите, за Фердинанда Клааса каждый из нас готов броситься в воду. А это потому, что каждый знает, что если он приказал, то это так и нужно! Справедливость прежде всего! Это говорит вам Иоганн, который не раз видел, как много людей сделалось добычей хищных акул.

Слова его были просты и правдивы.

Карл еще с первого дня почувствовал расположение и симпатию к этому старому морскому волку. За суровым, загоревшим на солнце, обветренном и изрытым оспою лицом матроса чувствовалось какое-то покорившее молодого ученого скрытое величие души. Искренность, с которой обратился с нему Иоганн, еще больше тронула и привлекла Карла.

— Собственно говоря, — обратился матрос к Карлу, — я кое за что должен перед вами извиниться.

— Извиниться? Что же это вы начинаете с того, что благодарите, а потом извиняетесь!

— Когда честный человек сознает свою ошибку, он должен ее исправить. Иначе где же будет его честность, минхерр?

— Что же тревожит вас, Иоганн, любопытно было бы мне знать?

— Несколько дней назад, вот в такой же точно вечер, я вас обидел, минхерр, проявив к вам недоверие. Простите меня! Я был неправ!

— Так вот в чем дело! — развеселившись, воскликнул Хасскарл. — Не беспокойтесь! Это с каждым может случиться.

— Мы, матросы, народ недоверчивый, минхерр. Такими нас делает наша профессия. Морю никогда доверять нельзя, так как никогда не знаешь, какие оно тебе готовит сюрпризы. Но тогда я к вам отнесся несправедливо и теперь искренно в этом раскаиваюсь. Несмотря на свою матросскую недоверчивость, я должен был вам поверить.

Так они пробеседовали до поздней ночи.

„Голландия“ неутомимо прокладывала себе путь через океан. Завернув на два дня в Бордо, чтобы запастись пресной водой и продовольствием, клипер взял курс на юго-запад и широкой дугой обогнул берега Португалии, где задерживаться ему было незачем.

Все вперед и вперед несся маленький клипер по синим морским волнам. Взяв левый галс[10], он летел, подгоняемый попутным ветром. Капитан Петерсен знал, что море полно неожиданностей и что следует пользоваться малейшей возможностью вести корабль по намеченному курсу.

Мало ли что могло случиться в дальнейшем? Могла подняться буря… Можно было целые месяцы простоять в штилевой зоне… Даже красота Азорских островов не могла остановить стремительный бег корабля. Острова остались позади, справа.

Вперед и только вперед!

Анита ван Снуттен получила обещанный ей шелковый зонтик. Иоганн отстоял внеочередную вахту, а что касается Карла, то он уже начинал тяготиться длительным плаванием. Он, как и Анита, перенес морскую болезнь и еще не совсем окреп после нее. Консервированная пища, застоявшаяся вода, однообразие океана — все это действовало угнетающе. А ему еще предстояло много, много дней провести в таких условиях…